Итальянский поэт. Был пятым из семерых детей в семье. Отец, бывший гарибальдиец, происходил из Лигурии. Получив классическое среднее образование, воспитанный в светском духе, в 1903 г. поступил на медицинский факультет Павийского университета, однако вскоре начал посещать отделение словесности Научно-литературной академии в Милане. В эти же годы начал интересоваться музыкой. В 1910 г., после службы в армии, защитил дипломную работу о мировоззрении Джан-Доменико Романьози. Начал преподавать в старших классах средней школы, вначале в Милане, затем в других городах Северной Италии, и сотрудничать с литературными журналами, прежде всего с «Voce». В 1913 г. выпускает первую книгу стихотворений «Лирические фрагменты» («Frammenti lirici»).

В 1914 г. познакомился с русской пианисткой Лидией Натус и прожил с ней в Милане 5 лет. После начала первой мировой войны был призван в кавалерию. На фронте получил тяжелое ранение головы от разрыва снаряда. С 1916 по 1919 гг. лежал в нескольких госпиталях, пока не был признан душевнобольным. Однако болезнь не помешала поэту заниматься преподаванием и другими видами деятельности. До 1928 г. преподает в различных частных учебных заведениях, редактирует серию книг «Мастера жизни» для павийского издательства и выступает с многочисленными лекциями. В 1922 г. публикует сборник «Песни без автора, собранные К.Реборой» («Canti anonimi raccolti da C. Rebora»). В 1929-30 г., не без влияние многочисленных выступлений, переживает религиозный кризис, который приводит его к обращению в католицизм. В 1930 г., уничтожив все собственные книги и личный архив, поступает послушником в Коллегиум Розмини. Три года проводит в послушании в Домодоссоле, затем еще два года в качестве помощника фельдшера. В 1936 г. рукоположен в сан  и проводит первую службу. В последующие годы служит в различных учреждениях ордена Розмини в городах Домодоссола, Турин, Роверето и Стреза, в окрестностях Новары. В этом городе его настигает сильный приступ болезни, и, проведя несколько месяцев в больнице, Ребора умирает 1 ноября 1957 г.

Культурная атмосфера, царившая в семье поэта, была связана с идеалами Рисорджименто и с гуманизмом Маццини, как того хотел отец, в свое время воевавший в рядах гарибальдийцев. Отец был поклонником произведений Карло Каттанео и другом республиканца Арканджело Гислери. Мать, несмотря на то, что занималась воспитанием семерых детей, была не лишена поэтического таланта. В становлении будущего поэта можно выделить три периода, в зависимости от которых изменяется и его поэтическое творчество: первый может быть назван экзистенциально-литературным, второй – гуманитарно-синкретическим с философско-религиозным уклоном; наконец, третий несомненно связан с католицизмом. Из его эпистолярного наследия и воспоминаний друзей вырисовывается фигура молодого человека с прочными моральными принципами и далекого от стремления к профессиональным успехам и светской известности.

Первый экзистенциальный и моральный кризис, приведший его на грань самоубийства и к осознанию того, что он должен порвать с наследием отца, случился во время написания дипломной работы. Ребора не поддерживал тесных контактов с литературным кругом флорентийского журнала «Voce», кроме отношений с Преццолини.  Одним из немногих друзей-литераторов, начиная с  1909 г., был Джованни Боине.

До публикации «Лирических фрагментов» в печати появляется только фрагмент дипломной работы о Романьози и три небольших эссе, в одном из которых рассматривалось отношение Леопарди к музыке.

Опубликованные в 1913 г. во Флоренции «Лирические фрагменты» представляют собой самый объемный поэтический сборник Реборы. Он состоит из 72 «фрагментов», пронумерованных римскими цифрами, к которым в переиздании 1947 г., еще при жизни автора, брат Пьеро добавит заглавия. Порядок расположения текстов говорит о внутренне организованной структуре книги. Большая часть текстов представляла собой многометрические канцоны, в которых преобладал одиннадцати-  и семисложный стих, с ритмическими вариациями из 12, 10 и 8 стоп, к которым также добавлялись краткие композиции (мадригалы и сонеты).

Основной темой сборника является конфликт между доброй (и, соответственно, положительной) волей и депрессивным равнодушием. В большей части текстов очевидна психологическая ситуация конфликта, волновавшего тогда Италию, охваченную быстрым промышленным развитием и хорошо представленную в образе «восходящего города» («città in ascesa») художника-футуриста Умберто Боччони, сформировавшегося в том же миланском климате. Ребора нашел в существующем столкновении между старым и новым, между городом и деревней очень положительное начало, обнаружил в нем прогрессивную трансформацию реальности. Тексты сборника часто основываются на внутреннем противостоянии, и противительный союз «ma» (но, однако) подчеркивает переход от отрицательного к положительному и наоборот. Кроме этого, присутствует элегическая тема семьи и любви, появляется некое эмоциональное напряжение, тенденции неприятия окружающего мира, которые станут решающими в творчестве поэта в последующее десятилетие.

С точки зрения поэтики в этом сборнике Реборы глагольные формы преобладают над именными, широко (даже избыточно) употребляется инфинитив вместо существительного, присутствуют аллюзии и скрытые цитаты из Данте и Парини, отголоски Леопарди и иные черты, которые будут характерны для поэзии Унгаретти 30-40-х гг.

В сборнике «Песни без автора» («Canti anonimi», 1920-1922) частично ощущается развитие тематики и настроений предыдущей книги, однако в еще большей степени проявляется стремление разрыва с прошлым, причиной для которого, видимо, стали отношения с Лидией Натус и, в еще большей степени, пребывание поэта на войне. Можно сказать, что Ребора в эти годы ощущает на себе влияние кубизма и живописи своего времени в более широком контексте, от мистицизма и дивизионализма Джованни Сегантини до полотен художников-кубистов и футуристов.

В новых текстах поэта создается атмосфера неизбежного обращения к религии, и сам автор намекает на него в предисловии, говоря об «уверенности в деятельной доброте», которая «высвобождается». Тексты Реборы могут считаться единственными во всей итальянской поэзии того времени, в которых поэзия не ограничивается открытым и гневным выступлением против войны и убийств, а пытается вербально, формально воссоздать ужасы военных сражений, используя для этого разорванный, изломанный поэтический ритм и стилистически ярко окрашенную лексику. В двух самых значительных стихотворениях сборника, посвященных войне («Причастие умирающего» - «Viatico»  и  «Голос мертвого часового»  - «Voce di vedetta morta») есть описание того, как человеческая жизнь будто уносится водами, и все это выражено в форме печального напева, ритм которого строится на чередовании ударных и безударных стоп в начале стиха.

Непросто оценивать поэзию Реборы после его религиозного обращения. Нередко она созвучна с литургией.

В «Религиозных стихотворениях» («Poesie religiose», 1936-1947) и в «Песнях болезни» («Canti dell'infermità», 1947-1956) время от времени появляется мотив жестокости, который встречался еще в первых двух сборниках, «Фрагменты» и «Песни без автора».

Летом 1955 г., уже будучи больным, Ребора пишет «Curriculum vitae», биографию своего существования, в которой есть появляются своего рода поэтические озарения, как, например, в эпизоде об уничтожении книг и рукописей.

Так называемый «разлад», противоречие Реборы не может быть сведено к его особой психологической ситуации и даже к неожиданному религиозному порыву, но проявляется как вербальное выражение противоречий внутри самого общества, которые были были в свое время отмечены и выражены словесно почти только в творчестве Пиранделло и Звево.

Если Ребора не вполне осознавал это на сознательном уровне, то это значит, что культура его времени не была в состоянии объяснить исторической терминологией причины этого «разлада», и только сила морали приводит поэта в «точку без возврата, за которой остается только задача подрыва политических либо религиозных устоев». Слова из его эссе «Ноевы ковчеги на крови», написанного во время войны, не оставляют в этом сомнений: «Хорошо. Хорошо еще, что того, кто плачет и умирает, исправляет тот, кто смеется и живет, а искусство (не знаю, что это такое) танцует само по себе, не обращая внимания, откуда доносится музыка. Для «мира интеллектуального», к тому же, война – это дело уже решенное, если не считать последствий моральных и эстетических; его эмоциональные способности исчерпаны – или же он поджидает чего-то поновее и посильнее».