ИВАН КЛУЛАС

ЛОРЕНЦО ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ

М.: Молодая гвардия, 2007. – 260 [12] с .: илл. (Жизнь замечательных людей)

Перевод осуществлен по изданию: Ivan Cloulas. Laurent le Magnifique. Paris: Fayard, 1997

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

 

НАСЛЕДНИК

 

Глава 3

КОЛОСС НА ГЛИНЯНЫХ НОГАХ

 

Лоренцо принимает власть. Обзор международного положения

 

До самой смерти Пьеро его наследник никогда не зани­мал действительно ответственных должностей. Он лишь блестяще исполнял представительские функции. Магнаты и опытные дельцы, сторонники Медичи полагали, что ничего и не изменится. Томмазо Содерини. муж тетки Лоренцо, уже вечером в день смерти Пьеро устроил манифестацию в

88

 

поддержку Медичи из семисот человек всякого состояния. После похорон 4 декабря Лоренцо и его брат Джулиано принимали соболезнования знатных граждан и членов синьо­рии. Они просили Лоренцо принять на себя попечение о го­роде и государстве вслед за дедом и отцом. «Я согласился неохотно, — писал наследник рода Медичи в своих «Воспо­минаниях». — Мне казалось, что эта должность не подобает моим летам, тягостна и опасна. Я принял ее единственно для того, чтобы обеспечить безопасность моих друзей и со­хранность нашего состояния, потому что во Флоренции не­легко жить богатому человеку, если он не обладает властью в государстве». Эти слова полностью отражают образ мыслей Лоренцо и во многом объясняют его дальнейшие действия. Молодой Медичи понимал: чтобы его уважали, ему при­дется сражаться, не брезгуя никакими средствами. Во внеш­ней политике он нуждался в поддержке традиционных союз­ников своей семьи, Неаполя и Милана. Уже 7 декабря откликнулся герцог Галеаццо Мария Сфорца, пристав ми­ланские войска, стоявшие окаю Пармы. Укрепить союз с Неаполем Лоренцо было труднее. На сейме в Риме, где ис­кали приемлемые для всех воюющих сторон условия, чтобы завершить войну за Римини, король Фердинанд поссорился с миланским герцогом. Тот желал немедленного мира: этого добивался его друг французский король Людовик XI в надеж­де, что освободившиеся миланские войска можно будет ис­пользовать для реализации претензий Франции (точнее, Ан­жу) на Неаполь. Оскорбленный Фердинанд был готов вступить в союз со старинным недругом своего государства — Венецией, в союзе с Павлом II воевавшей против лиги Ми­лана, Флоренции и Неаполя. В июле 1470 года флорентийским представителям удалось предотвратить раскол лиги. Для Тосканского государства, которому постоянно грозили про­иски изгнанных участников последнего заговора, неруши­мость внешних союзов была важным фактором стабильности. Впрочем, Флоренция нашла необходимые 300 тысяч флори­нов на перевооружение: в середине декабря, несмотря на сильное сопротивление Совета народа, было принято решение о чрезвычайном налоге. Таким образом, 1470 год, казалось, должен был принести мир, так необходимый Лоренцо, чтобы спокойно вникнуть в государственные дела. Ему помогал ма­лочисленный совет, вовсе не потакавший хозяину города. На­ряду с Томмазо Содерини в него входили Якопо Пацци, гла­ва семьи, являвшейся главным соперником Медичи. которого Лоренцо хотел задобрить, и два члена партии Меди­чи: Луиджи Гвиччардини. сторонник миланского герцога, и Антонио Ридольфи, стоявший за неаполитанского короля.

89

 

Бунт в Прато

 

Угроза войны с внешними врагами была не единствен­ной проблемой. Она едва не разразилась и внутри государ­ства. В ночь на 6 апреля изгнанники братья Нарди, друзья бывшего заговорщика Диотисальви Нерони, опираясь, веро­ятно, на поддержку Борсо д'Эсте и сообщников в самом го­роде, захватили цитадель и дворец подеста Чезаре Петруччи в городке Прато. Подеста и члены муниципалитета были брошены в темницу. Они должны были стать заложниками, но народ, оставшийся верным Флоренции, вскоре освобо­дил их, и они арестовали самих братьев Нарди с шестьюде­сятью сторонниками.

Расправа была безжалостной. 9 апреля Бернардо Нарди обезглавили, а четырнадцать его сообщников повесили. За­тем последовали новые казни: четырех заговорщиков казни­ли 14 апреля, еще семерых через день. Слух об этом привел в ужас всю флорентийскую округу.

Подеста действовал по указу из Флоренции. До вынесения приговоров синьория спросила мнения Лоренцо. Медичи давно знали, что в Прато зреет смута. Карло, незаконный сын Козимо Старшего, будучи старостой коллегиальной церкви Святого Стефана, сам это видел. К желанию города получить автономию примешивалась зависть местных купцов к фло­рентийским конкурентам. На своей свадьбе Лоренцо выразил недовольство Прато, отвергнув подарок города — великолеп­ную чеканную серебряную вазу. Теперь ему представился случай уничтожить всех своих противников, но он этого не сделал. Наоборот, когда главные виновники понесли нака­зание, подеста Прато получил приказ уничтожить судебные протоколы. Обеспечив безнаказанность соучастникам заго­вора, Лоренцо сделал возможным примирение с ними и та­ким образом завоевал репутацию великодушного политика.

 

Контроль за органами власти. Реформа и полновластие Совета ста

 

Мятеж в Прато выявил истинные настроения магнатов флорентийской округи. Дебаты в Совете ста, центральном органе режима Медичи, показывали, что и в самой Флорен­ции зрели подобные замыслы. Друзья Лоренцо уведомили его, что городская верхушка добивается самостоятельности. Рано или поздно Совет ста сформировал бы враждебную Лоренцо синьорию.

90

 

Чтобы устранить эту угрозу, 5 июля 1470 года был внесен новый законопроект. От формирования синьории предпо­лагалось отстранить Совет ста и передать эту функцию ко­миссии из сорока пяти граждан из числа самых преданных сторонников Медичи. Лоренцо заготовил список, включав­ший по одному члену каждой семьи, занимавшей те или иные должности с 1434 года. Особые привилегии получили семьи Гвиччардини, Мартелли, Питти и Ридольфи: от них в комиссию вошли по два человека.

Проект вызвал резкую критику. Канцлер республики Бартоломмео Скала назвал его слишком олигархическим и порицал замкнутость партии Медичи. Ринуччини, против­ник Лоренцо, заявил, что это нововведение отдает всю власть «сорока пяти тиранам». Закон дважды ставили на го­лосование в Совете ста, и он дважды не прошел. Для Лорен­цо и его друзей это было серьезное поражение. Но они не признали себя побежденными и задумали полностью рефор­мировать сам совет.

Как обычно, реформа органов власти осуществлялась балией, созданной для этой цели в начале июля 1471 года. В нее вошли 240 сторонников Медичи. Эта большая комис­сия и предложила проект реформы. Закон, утвержденный 23 июля, сделал Совет ста единственной инстанцией, имею­щей полномочия одобрять налоги, принимать политические и военные решения. Так была сведена к нулю и без того уменьшившаяся роль Совета народа и Совета коммуны. Ог­ромное приращение полномочий сопровождалось измене­нием структуры Совета ста. В нем появилось ядро из сорока членов — все сторонники Медичи. Эти сорок человек долж­ны были выбрать остальных членов совета из числа бывших гонфалоньеров справедливости. Благодаря этой процедуре оппозиция теперь не могла попасть в состав единственного полномочного органа. Совет позволял Медичи полностью контролировать государство. Это учреждение функциониро­вало до 1478 года, когда заговор Пацци заставил партию принять еще более жестокие меры, чтобы укрепить свою власть.

Реформа была дополнена составлением новых списков граждан, признанных достойными занимать государствен­ные должности. Для этого в августе 1472 года были назначе­ны новые уполномоченные. Шесть из них, в том числе Ло­ренцо Медичи, входили в число сорока постоянных членов Совета ста. Когда списки были составлены, стало видно, как много в них членов семейств — сторонников Медичи. По сравнению со списком   1466 года их стало значительно

91

 

больше. Так, вместо семи Ридольфи стало десять, вместо че­тырех Каниджани — восемь, вместо четырех Гвиччардини — шесть, вместо шести Каппони - десять, вместо трех Пуччи — семь. Зато Пацци в списке было всего трос.

Цифры говорили сами за себя. Все будущие синьории могли быть составлены только из сторонников Медичи. Так после краткого периода неопределенности и законодатель­ная, и исполнительная власть перешла к Лоренцо.

 

Банк Медичи: общее управление и филиалы. Положение дел

 

Далеко не так хороши были экономические итоги. Во главе семейного дела стоял генеральный директор Франческо Сассетти. Он был сыном менялы с Нового рынка, служа­щим, а потом директором филиала в Женеве, и к 1459 году, когда его вызвали во Флоренцию на помощь Джованни Ме­дичи (сыну Козимо), сам себе сколотил состояние. Счита­лось, что в 1466 году у него было 52 тысячи флоринов. Боль­шую часть капитала он вложил в авиньонский и женевский, а позже лионский филиалы банка. Сассетти жил по-княже­ски; на холмах Монтуги он выстроил виллу стоимостью 12 тысяч флоринов. Заботясь больше всего о собственной выгоде, он позволял директорам филиалов делать что угодно. Между тем ситуация требовала не только строгого надзора центра, но и координации действий, и выработки обшей по­литики, о чем ни Сассетти, ни Лоренцо не задумывались.

Сумма, выданная в долг банком Медичи герцогу Милан­скому, к 1467 году достигла фантастической цифры — 179 ты­сяч дукатов. Правда, 94 тысячи должны были покрываться из доходов герцогства, а под 64 тысячи выдана гарантия в виде драгоценностей, хранившихся в венецианском отделе­нии, но 21 тысячу директор Пиджелло Портинари выдал без обеспечения. После смерти Пиджелло в октябре 1468 года управление миланским филиалом перешло к его брату Аччеррито. Он был неопытен и неосторожен. Это выяснилось, как только Лоренцо пришел на смену отцу. К 1470 году филиал не имел в своем распоряжении никаких ликвидных активов!

В Лионе положение стало ухудшаться в 1468 году: Людо­вик XI мстил представителям банка Медичи за то, что уп­равляющий брюггским филиалом Томмазо Портинари давал займы герцогу Бургундскому. Под предлогом, что займы бы­ли обещаны еще двум врагам короля, Антуану де Шатонеф и Филиппу Савойскому. графу Бресскому, Людовик изгнал

92

 

лионского управляющего Франческо Нори. На его место приехал новый управляющий Джулиано дель Дзаккериа, но в 1470 году он умер. Тогда Лоренцо назначил на этот пост служащего филиала Лионетто Росси. В марте 1470 года Росси приехал во Флоренцию подписать контракт о партнерст­ве, женился на незаконнорожденной сестре Лоренцо Ма­рии и вернулся в Лион с молодой женой, где она и умерла в 1479 году. На самом деле Росси был младшим партнером, а основным — Франческо Сассетти, вложивший в дело 1800 экю, что равнялось двум тысячам флоринов. Два года филиал приносил прибыль, но затем дела пошли хуже. Не­состоятельные должники и скопление нераспроданных то­варов постепенно довели Росси до банкротства. Однако оно было объявлено лишь десять лет спустя.

Дела авиньонского филиала в 1468 голу вели Франческо Сассетти и его компаньон Джованни Дзампини. В !470 го­ду в компанию вошел и Лоренцо. Объем операций там был невелик. В Авиньон доставляли льняные ткани из Вердена и Бордо, а затем отправляли их морем на Майорку и в Барсе­лону. Вспомогательное отделение открылось в Монпелье. Предприятие было небольшим, но банковская деятельность велась активно. Среди клиентов филиала были и король Ре­пе Анжуйский, занявший у него семь тысяч флоринов, и его враг Фердинанд Неаполитанский.

Венецианский филиал столкнулся с проблемами уже во времена Пьеро Медичи. Там было выдано много займов: уп­равляющий Джованни Альтовити слишком доверял знатным венецианским фамилиям, особенно Корнаро и Дандоло. В 1469 году было принято решение о ликвидации фирмы, но в 1471 -м отложено. Лоренцо назначил нового управляющего. Джованни Ланфредини. Но непрекращающаяся война вене­цианцев с турками наносила ущерб делам и вскоре сделала ликвидацию неизбежной.

Очень неясными были перспективы неаполитанского фи­лиала, после двадцатипятилетнего перерыва открытого Лоренцо в 1471 году. В действительности это было лишь вспомога­тельное отделение римского филиала, которым заведовал дядя Лоренцо Джованни Торнабуони. Как выяснилось, неаполи­танское отделение не смогло вписаться в торговый оборот экспорта зерна и фруктов, где доминировали венецианцы.

И венецианская и неаполитанская конторы сами по себе представляли мало интереса для банковской и меняльной деятельности, но были прекрасными наблюдательными пунктами для контроля над рынком главного сырья того времени — квасцов.

93

 

Папская торговля квасцами

 

Апрельский контракт 1466 года, полученный Пьеро Ме­дичи у Святого престола с помощью сына и Джованни Торнабуони, давал семье почти полную монополии) на про­дажу папских квасцов. Исключением была лишь Венеция: туда Апостолическая палата сама сбывала сырье, в котором венецианские купцы имели крайнюю нужду, поскольку в 1463 году лишились фокейских рудников, захваченных Турцией.

Но Венеция была центром торговли с Южной Германи­ей. Из этих соображений Медичи тоже везли папские квас­цы в Венецию, что не устраивало их партнеров в курии. Эту ситуацию надо было разрядить.

Что касается Неаполя, то соглашение, заключенное 11 ию­ня 1470 года между папой и королем Фердинандом, устра­нило конкуренцию неаполитанских рудников: сбыт их про­дукции на двадцать пять лет объединялся со сбытом квасцов из Тольфы. Половина выручки поступала папскому двору, половина — королевскому.

Одним из первых дел Лоренцо Великолепного стали пе­реговоры о новом контракте с папой о сбыте квасцов. Они завершились 17 апреля 1471 года. Медичи обязывались вы­везти из Тольфы 70 тысяч кантаров (3,5 тысячи тонн) мине­рала по цене 2 дуката за кантар — то есть на 140 тысяч ду­катов. Пятьдесят тысяч выплачивались товарами (сукном и шелком), другая часть — звонкой монетой, в качестве треть­ей — Апостолической палате уступались венецианские скла­ды квасцов, принадлежавшие Медичи. Взамен Лоренцо по­лучал монополию сроком на четыре года. Рим обязывался следить, чтобы квасцы, проданные непосредственно в Вене­ции, больше никуда не перепродавались. Подтверждалось обязательство Карла Смелого сроком на двенадцать лет. подписанное 5 мая 1468 года, по которому герцог вводил монополию на папские квасцы в своих владениях: покупать их дозволялось только у Томмазо Портинари, управляюще­го филиалом Медичи в Брюгге. Вскоре папская и неаполи­танская добыча квасцов вновь была разделена. Лоренцо стал полным хозяином мировой торговли этим товаром. Но этот успех совпал с крахом филиала Медичи в Лондоне, кото­рый, по логике, должен был стать одним из главных цент­ров сбыта. Дело было не в квасцах и не в шерсти, которую итальянцы вывозили из Англии в обмен на сырье. В Лондо­не, как и в Милане, компанию Медичи довели до краха тре­бования властей.

94

 

Крах лондонского филиала

 

Лондонский филиал, основанный в 1465 году компанией Джованни Барди и Герардо Каниджани. под давлением ко­роля Эдуарда IV был вынужден с большим риском вести свои банковские дела. В 1468 году инспекция Анджело Та­ни, уполномоченного Пьеро Медичи, показала, что филиал выдал очень большие для того времени суммы: 10 500 фун­тов стерлингов королю и 10 тысяч баронам, что в сумме со­ставляло около 70 тысяч флоринов*. Кроме того. 7 тысяч фунтов (42 тысячи флоринов) он был должен отделениям во Флоренции, Милане и Брюгге. Английский король возна­градил агентов Медичи лицензиями на экспорт шерсти и сукна, таможенными ассигнациями, но взамен в ноябре 1468 года получил новый заем в размере 2600 фунтов стер­лингов ( 15 600 флоринов). Кроме того, по случаю бракосоче­тания сестры Эдуарда IV Маргариты Йоркской с бургундским герцогом Карлом Смелым, совершившегося в Дамме под Брюгге 3 июля 1468 года, лондонский филиал открыл коро­лю кредит в тысячу фунтов (6 тысяч флоринов) для покупки шелка производства мануфактуры Медичи во Флоренции.

Ассигнации, которые король выдал Тани, заметно уменьшили сумму долга, и ситуация разрешилась бы благо­получно, но тут Эдуард IV поссорился с графом Уорвиком, и тот принудил его отречься в пользу Генриха VI, ранее свергнутого короля из Ланкастерской династии. Новое цар­ствование продолжалось недолго, с октября 1470-го до мар­та 1471 года, но Тани так и не удалось свести концы с кон­цами. Когда король Эдуард вернулся на трон, долги его стали настолько обременительны, что в 1472 году Медичи решили забрать из Лондона свой капитал и прервать отно­шения с лондонскими компаньонами. 6 июня 1475 года ан­глийский монарх признал долг перед Лоренцо и его братом Джулиано в 5 тысяч фунтов стерлингов, то есть 30 тысяч флоринов. Но к этому времени в Лондоне осталась только маленькая контора с заведующим Томмазо Гвидетти, кото­рая занималась почти исключительно торговлей шерстью. Прежний компаньон Медичи Герардо Каниджани создал независимую компанию. Торговля квасцами была расстро­ена отчасти рисками гражданской войны, отчасти потому, что английские купцы желали иметь дело только с папски­ми промышленниками.

* Так в тексте. Если фунт стерлингов равнялся 6 флоринам (ср. ни­же), выходит 123 тысячи флоринов. - Прим. пер.

95

 

Крах филиала в Брюгге

 

Ликвидация лондонского филиала была доверена компа­нии Медичи в Брюгге. 15 декабря 1469 года предприни­матель Томмазо Портинари вместе с Лоренцо и Джулиано Медичи, а также своим предшественником Анджело Тани основал новую компанию. Тесные связи, которые Портина­ри поддерживал с Карлом Смелым, назначившим его своим советником, приносили большую выгоду торговле Медичи. Им была отдана на откуп таможня Гравлин на английской границе близ Кале (транзитные пошлины на английское сукно давали большой доход); в 1464 году Медичи получили две галеры, которые герцог построил и вооружил на случай Крестового похода, объявленного Пием II (с 1467 года они регулярно ходили из Нидерландов в Пизу и Константино­поль); наконец, в 1468 голу герцог запретил ввозить квасцы из всех стран, кроме Папской области.

Однако 1473 год оказался для Медичи черным. 27 апре­ля данцигские пираты захватили галеры с квасцами и шел­ком, направлявшиеся в Саутгемптон; на них же находились и произведения искусства для одной из флорентийских церквей, в том числе «Страшный суд» Мемлинга, заказан­ный Анджело Тани. Убытки составили 40 тысяч экю, или 8 тысяч нидерландских монет (гротов). Затем. 7 июня 1473 го­да, Карл Смелый под давлением Генеральных штатов издал ордонанс, разрешающий ввоз квасцов из любых стран.

Этот тяжелый удар по финансовому положению Медичи превратился в катастрофу после того, как швейцарцы раз­громили Карла Смелого 2 марта 1476 года под Грансоном и 22 июня того же года под Мора. Герцог стал несостоятель­ным должником. Вскоре, 5 января 1477 года, он погиб при Нанси, и положение стало безвыходным. Медичи потеряли деньги, данные ему в долг Портинари: 57 тысяч артуазийских ливров, или 9,5 тысячи нидерландских. Конечно, управляющий филиалом попытался сделать так, чтобы этот долг признали дочь герцога Мария Бургундская и ее нищий муж. эрцгерцог Максимилиан Австрийский. Он дал супругам 20 тысяч артуазийских (3300 нидерландских) фунтов просто под честное слово. В момент, когда распадалась Бургундская держава, подобный кредит был самоубийственным даже для о крупного банка того времени. К этим огромным убыткам прибавились расточительные расходы Портинари: авантюрные займы португальцам на экспедицию в Гвинею и роскошная перестройка его резиденции Бланделин в Брюг­ге. В 1479 году посчитали, что фирма Медичи передала фи-

     96

 

лиалу в Брюгге серебра, квасцов и различных обязательств на общую сумму 88 084 дуката, а получила 12 500 дукатов — стоимость 62 500 фунтов шерсти. Разорение филиала было чревато тяжелыми последствиями для всей фирмы. Больной член необходимо было ампутировать.

Ликвидацию провел в 1481 году Риньери да Риказоли, уполномоченный Лоренцо. Портинари оставили право пользования дворцом Бланделин на четыре года. Он полу­чил возмещение в размере 1100 дукатов: таким образом фир­ма признавала свою долю в инвестициях и масштабных рас­ходах своего блудного управляющего.

Дело было в том. что деловая стратегия таких крупных международных финансистов, какими теперь стали Медичи, требовала активной политики представительства при госуда­рях Европы. Огромные денежные ссуды и роскошные при­емы не были чистым убытком: они позволяли фирме полу­чить поддержку на рынках, льготы на пошлины, разрешение на банковскую деятельность в тех или иных странах. Но эта финансовая империя, напоминавшая транснациональные корпорации, была подобна колоссу на глиняных ногах. Ей грозили две главные опасности: нарастание пассивов вслед­ствие неплатежеспособности государей и возможный отзыв монополии на квасцы, на которой зиждилась почти вся международная торговля. Монополию ограждал папский за­прет на ввоз квасцов, производившихся турками. Обеспечи­вало ее и международное соглашение против неаполитан­ских производителей. Но не было никаких гарантий того, что на рынке не появятся новые производители. А когда опасность грозит реально, действовать надо быстро, даже жестоко. Лоренцо Медичи явил тому пример в трагическом деле Вольтерры.

 

Дело Вольтерры

 

Вольтерра еще с этрусских времен была горняцким горо­дом. В его окрестностях было много серебра, меди, свинца, серы и различных солей.

Коммуна получала немалые доходы от прав на добычу этих богатств открытым способом, на сольфатары, карьеры, сернистые источники, в том числе ванны в Морбе, куда ча­сто ездили Медичи. С другой стороны, к городу от еписко­па перешла регалия на недра. Концессия на разведку полез­ных ископаемых и разработку залежей входила в его суверенные права и давала большую прибыль.

97

 

У города была автономная администрация из восьми приоров, занимавших эту должность по два месяца. С Фло­ренцией он был связан договором с 1361 года. Это был ско­рее союз, чем зависимость. Но Флоренция назначала » Вольтерре народного капитана, главу местной полиции и получала с нее ежегодную дань.

Вольтерра ревностно оберегала свои свободы: она восста­ла, когда в 1427 году флорентийцы попытались подвести ее под кадастр, и в 1431 году добилась для своих граждан пра­ва не декларировать свое имущество для налогообложения

22 августа 1470 года, в силу своих прав, коммуна дала сиенцу Бенуччо Капаччи пятилетнюю концессию на разработ­ку любой руды: золота, серебра, свинца, железа или мине­ральных квасцов из вновь открытого месторождения. Плата за концессию была ничтожна: 50 фунтов за первые два года и 100 фунтов в год впоследствии. 3 декабря Капаччи объя­вил имена своих компаньонов. Их было шестеро: брат Бенуччо Андреи Капаччи, три флорентийца — Джино Каппони, Антонио Джуньи и Бернардо Буонаджусти: два жителя Вольтерры — Бенедетто Риккобальди и Паоло Ингирами. Джуньи был подставным лицом Лоренцо Медичи, осталь­ные флорентийцы и вольтерранцы — его друзьями. В тот же день Капаччи зарегистрировал границы участка, который предполагалось разрабатывать. Там находился карьер квас­цового камня, недавно открытого на склоне холма, где сто­ял замок Сассо. Дело было обделано ловко. Компанию ин­тересовало только производство квасцов.

Новость о существовании этих залежей и слухи об их бо­гатстве, разумеется, тотчас же распространились повсюду и возбудили недовольство Синьории Вольтерры. Она сочла годовую арендную плату смехотворной. Компания Капаччи тотчас предложила увеличить ее до 4 тысяч фунтов. Приоры заявили, что и это намного меньше, чем требуется. Вследст­вие этого 4 июня 1471 года они решили в одностороннем порядке разорвать контракт и разрабатывать карьер в инте­ресах города.

Вольтерранцы были уверены в своем праве вернуть соб­ственность. Но они прекрасно понимали, что подрывают квасцовую монополию Лоренцо Медичи. Чтобы прийти к соглашению, к нему отправили посольство. Но взбешенный Лоренцо ничего не хотел слышать. 28 июня он послал в Вольтерру герольда с ультиматумом вернуть карьер концес­сионерам. Народный капитан, флорентиец, преданный Лоренцо. привлек граждан, участвовавших в захвате место­рождения, к суду. В сентябре, октябре и ноябре проходили

98

 

процессы против каждого из них поодиночке. Все были осуж­дены на годичную высылку.

Приоры Вольтерры, возмущенные такой процедурой, на­рушавшей их права, пожаловались флорентийской Синьо­рии. Они объявили, что в знак доброй воли готовы дать Ло­ренцо Медичи полномочия судить и разобрать их спор. Лоренцо немедленно потребовал вернуть изгнанников. Рик­кобальди и Ингирами, граждане, изгнанные из городка, вер­нулись победителями. Но простому народу их поведение по­казалось оскорбительным. В ночь с 22 на 23 февраля 1472 года возмущенная толпа горожан выгнала Ингирами и его тестя Барлеттани из дома. Они надеялись найти убежище у народ­ного капитана, но около его дома их поймали и убили. Фло­рентийская синьория потребовала наказать виновных, но приоры Вольтерры выступили в их защиту. Городок стал го­товиться к осаде.

Стены Вольтерры укрепили. 30 апреля флорентийский Совет ста постановил создать комиссию из двадцати граж­дан для организации похода на мятежный город. В нее во­шли, в частности, Лоренцо и Томмазо Содерини. 5 мая Фло­ренция выставила 3 тысячи пехотинцев. 14 мая во главе с кондотьером Федерико да Монтефельтро, прибывшим с до­полнительными силами от неаполитанского короля, войско выступило в поход. Замки вокруг Вольтерры сдавались один за другим. 16 июня после месячной осады пал и сам город. Вольтерранцам гарантировали неприкосновенность личности и имущества. Но 18 июня победители получили разрешение на мародерство в течение двенадцати часов — до ночи. Го­ворили, что Федерико да Монтефельтро взял там богатую добычу.

Не щадили ничего: ни монастыри, ни церкви, ни дома бедняков. И конечно, не обошлось без насилия над жителя­ми. Когда Лоренцо уведомили об этом, он выразил сожале­ние о чрезмерной жестокости, которой он, по его словам, не желал. Несомненно, он лицемерил. Монтефельтро получил приказ преподать пример жестокого наказания, как прежде было в Прато. По завершении похода сорок именитых граж­дан Вольтерры были казнены, а шестидесяти семьям при­шлось покинуть город. Лоренцо же добился своего: Вольтер­ра и прилегающие к ней земли были включены в состав Флорентийского государства, коммунальные вольности уп­разднены, а квасцовый карьер перешел в полную собствен­ность республики. Правда, 29 июля город передал его цеху Лана, одному из старших цехов Флоренции. Но уже полго­да спустя, 23 декабря, цех вернул права добычи квасцов все

99

 

той же компании — Лоренцо и его друзьям. Таким образом, дело Вольтерры закончилось к полному удовольствию Лоренцо. Отныне он играл на рынке квасцов такую же роль, как папа и неаполитанский король. Эти государи помогали ему в организации карательной экспедиции. Они позволили Федерико да Монтефельтро использовать не только флорен­тийские, но и их войска. Ведь они, так же как и Медичи, были не заинтересованы в появлении независимого произ­водителя квасцов, который мог бы нанести им ущерб.

Покоренная Вольтерра стала источником дохода, кото­рым Флорентийская республика могла распоряжаться чисто теоретически, поскольку на практике государство и наслед­ственное достояние семьи Медичи различались все меньше. Государственные прерогативы, внешняя политика и общест­венные финансы находились в руках Лоренцо и его партии.

 

Визит миланского герцога Галеаццо Марии Сфорцы

 

С самых юных лет молодой Медичи принимал участие в гонких играх флорентийской дипломатии. Ему это очень нравилось. Сношения с разными государями позволяли ему соперничать с ними в великолепии. Честолюбие Лоренцо торжествовало, когда он появлялся перед толпой флорен­тийцев во время дипломатических визитов. С этой точки зрения очень показателен приезд герцога Миланского, од­ного из главных должников Медичи.

В марте 1471 года Галеаццо Мария прибыл во Флорен­цию с женой. Бонной Савойской. и своими братьями, гер­цогом Бари и графом Мортара, позднее прозванным Лодовико Моро. Герцога сопровождала огромная свита: две тысячи роскошно одетых дворян на конях, обоз из двух тысяч мулов и десяти повозок с пожитками герцогини, одетой в золото, серебро и шелка. Шествие открывал оркестр флейтистов и трубачей. Синьоров и дам окружали шуты и карлики, своры охотничьих собак, лакеи в дорогих ливреях. Торжества в честь высокого гостя длились несколько дней. Лоренцо с братом, не желая отставать, встретили миланскую роскошь еще более кричащей роскошью. Герцог Миланский, по его словам, потратил на визит 2 тысячи флоринов — в основном, конечно, одолженных у тех самых банкиров, что его прини­мали. Это был не напрасный расход. Благодаря ему укрепил­ся союз Милана с Флоренцией, в котором Галеаццо Мария крайне нуждался. Герцог, жестокий тиран, начинал двойную игру между Людовиком XI и его врагом, герцогом Бургунд-

100

 

ским. Нo у Лоренцо были превосходные отношения с королем, который 13 августа 1470 года пожаловал ему чин совет­ника и канцлера. В ноябре 1470 года Людовик даже стал кре­стным отцом новорожденной дочери Лоренцо Лукреции.

Льстя Медичи, герцог Миланский хотел понравиться Франции. Но в то же самое время он оказывал покровитель­ство герцогине Иоланде Савойской, которая в политике сле­довала за герцогом Бургундским. Лоренцо знал о двуличии Сфорцы, но нуждался в его поддержке не меньше, чем в поддержке Франции. Сразу же после визита Галеаццо Ма­рии он отправил своего брата Джулиано в Ломбардию и стал, как обещал еще при жизни отца, крестным, когда в се­мействе герцога появился второй сын. а потом дочь. По лю­бому поводу Лоренцо дарил ему роскошные подарки.

 

Флоренция между Неаполем и Венецией

 

Союз с Миланом был небескорыстным. В 1471 году Ло­ренцо попытался, было использовать его, чтобы получить для себя Пьомбино. Однако это вызвало возмущение коро­ли Неаполя. В 1470 году король Фердинанд перешел от тай­ной враждебности к Медичи к явному противостоянию, и Макни замысел конкурента вызывал у него неприятие. По­этому Лоренцо, не отказываясь от дружбы со Сфорцой, был вынужден поддерживать отношения и с новой союзницей Неаполя — Венецией. В 1472 году он отправил туда с визи­том своего брата Джулиано. Эта миссия была не просто дип­ломатической: ее целью являлось решение экономических вопросов, а возможно, и переговоры о женитьбе на какой-либо знатной венецианке.

В разгар торговой войны за монополию на квасцы Меди­чи всячески старались укрепить свое положение на мировом рынке. Напомним: в тот год именно благодаря соглашению Лоренцо с папой и неаполитанским королем решилась судь­ба Вольтерры.

Поиски прибыли были путеводной нитью политики в Италии. С изменением интересов менялись и политические союзы: в конце 1473 года Неаполь порвал с Венецией, в ноябре 1474 года возникла лига Милана, Флоренции и Не­аполя, в начале 1475 года Неаполь заключил союз с папой. В это бурное время Святой престол вовсе не был посредни­ком и миротворцем. В итальянских делах его обладатели вели себя не как главы Вселенской церкви, а как мирские государи.

101

 

Лоренцо и папа Сикст IV: угроза папского непотизма

 

25 августа 1471 года папу Павла II сменил священнослу­житель из Савоны Франческо делла Ровере, взявший имя Сикста IV. От нового папы Лоренцо ожидал многого: под­тверждения монополии на квасцы и привилегий папского банкира, а также кардинальской шапки для своего «дражай­шего и любезнейшего» брата Джулиано. Лоренцо видел в этом двойную выгоду: возвышение своего дома и устране­ние возможного соперника. Поэтому он решил отправиться 23 сентября вместе с пятью именитыми флорентийцами на поклон к святейшему. Сикст принял его ласково и подарил античные мраморные бюсты Августа и Агриппы Кроме то­го. Лоренцо приобрел еще много произведений искусства, драгоценный кубок резного камня, камеи и медали из со­кровищницы Павла II, которую его преемник решил рас­продать. Именно тогда Медичи осмотрел римские руины под руководством прославленного Альберти. Но если для его личного образования и его коллекции этот визит прошел плодотворно, то никаких гарантий на будущее он не дал.

Сикст IV сразу же после избрания решил окружить себя близкими родственниками, а курию составить из соотечест­венников — генуэзцев. 16 декабря 1471 года при первом про­изводстве в кардиналы сан получили два папских племян­ника: Пьетро Риарио и Джулиано делла Ровере (будущий Юлий II). Ходатайства за Джулиано Медичи, с которыми еще прежде обращались Джованни Торнабуони и Джентиле Бекки, не принесли результата, хотя при Сиксте IV состоя­лось восемь кардинальских производств и появились трид­цать четыре новых кардинала. Папа, несомненно, не доверял Медичи, хотя и не враждовал с ними: как известно, в 1472 го­ду он помог Лоренцо подавить восстание в Вольтерре. Прав­да, он сделал это ради сохранения монополии на квасцы.

В отношениях с Неаполитанским королевством Святой престол руководствовался теми же соображениями. Племян­ника папы по имени Леонардо, мирянина, получившего пост префекта города Рима, женили на незаконной дочери коро­ля, в приданое за которой дали город Сора. Взамен святей­ший освободил Фердинанда от дани, которую тот должен был выплачивать Риму за свое королевство.

С этого времени союз папы с Неаполем стал известен всей Италии. Когда другая незаконная дочь Фердинанда, Леонора, направляясь в Феррару на свою свадьбу с герцогом Эрколе д'Эсте, проезжала через Рим, праздники в ее честь длились несколько дней. Кардинал Риарио закатил у себя во

102

 

дворце близ церкви Санти-Апостоли такой щедрый пир, что гости, насытившись изысканными яствами, стали кидать их из окна толпе, собравшейся на площади. После этого Риа­рио, которого дядя поставил патриархом Константинопольским. архиепископом Флорентийским и папским легатом всей Италии, отправился в путешествие. Он посетил Флоренцию,

Болонью, Феррару, Милан и Венецию. Повсюду его встречали государи, придворные и поэты. Повсюду он желал вкусить наслаждений. Это его сгубило. Он умер 5 ян­варя 1474 года, двадцати восьми лет от роду, как говорили, от венерической болезни, которой заразился в Венеции.

К счастью для его родственников, благоденствие рода Риарио зависело не только от него. Одним из любимых племянников папы был Джироламо Риарио. Понтифик ку­пил для него графство Имола у Таддео Манфреди, женил на Катарине Сфорца, побочной дочери Галеаццо Марии. Так семейство Риарио породнилось с государями Италии: миланскими Сфорца и арагонскими королями Неаполя. Для Флоренции эти браки представляли угрозу. Они создавали систему мелких княжеств, над которыми она не имела ни­какой власти, и это ущемляло ее интересы. Особенно заде­ла Лоренцо Медичи покупка папой Имолы. отнимавшая у него всякую надежду завладеть территорией, которая и ему самому приглянулась. Имола стоила 40 тысяч дукатов. Папа искал кредиторов и нашел — флорентийских банкиров Пацци, конкурентов Медичи. Лоренцо тайком просил соотече­ственников не давать деньги. Они не послушались и тем яв­но обнаружили свою неугасающую зависть к Медичи.

А Сикст IV по-прежнему был озабочен расширением се­мейных владений. В 1474 году он дал титул герцога Урбинского кондотьеру Федерико да Монтефельтро. Тот в благо­дарность выдал дочь замуж за другого папского племянника, Джованни делла Ровере, получившего во владение Сенигаллию и Мондовию. Тем самым клан Риарио делла Ровере по­лучил сильные позиции в центре Италии. Их поддерживал король Неаполитанский, которому, как говорили, папа обе­щал титул короля Италии.

 

Начало вражды с Римом. Папские привилегии дому Пацци

 

Весной 1474 года напряженная ситуация в Центральной Италии взорвалась: кардинал Джулиано делла Ровере начал военный поход в Умбрию — область, всегда бывшую сферой влияния Флоренции. Подавив восстания в Тоди, Форли и

103

 

Сполето и разграбив их, кардинал осадил Читта ди Кастелло, где ему оказывал сопротивление местный деспот Никколо Вителли. Рядом с этим городком находился Борго Сан-Сеполькро, подаренный Евгением IV флорентийцам. Тогда осторожный Лоренцо решил сбросить маску. Для устраше­ния папы он отправил к Борго Сан-Сеполькро шеститысяч­ную армию. Кроме того, он надавил на Святой престол при помощи дипломатического маневра через Галеаццо Марию Сфорцу. Наконец Рим, пославший войска против мятежно­го Федерико да Монтефельтро, согласился дать Вителли почетный мир. Все спасли свою честь, но отношения Лоренцо с папой испортились навсегда. 2 ноября 1474 года Флоренция заключила оборонительный союз с Миланом и Венецией В январе Сикст IV сделал ответный ход, заключив официальный союз с Фердинандом Неаполитанским. Враждебные ко­алиции стояли лицом к лицу. Папа не замедлил наказать Лоренцо. которого считал главным виновником создавшегося положения. Во-первых, вместо Медичи он сделал депозита­риями Апостолической палаты Пацци. Это привело к краху самого надежного римского филиала фирмы. Под угрозой оказалась и монополия на квасцы. 27 декабря 1474 года в свя­зи с ней была проведена ревизия. Сиксту IV пришлось умень­шить пошлину с сырья, продававшегося Медичи, с двух до одного дуката с кантара, поскольку действительно продажи стали падать из-за перепроизводства товара и из-за смут в крупнейших государствах Европы. Раздраженный папа в ию­не 1476 года разорвал соглашения с Медичи. Добычу и сбыт квасцов он на шесть лет передал компании Пацци.

Разумеется. Святой престол не упускал случая напомнить Медичи, что он оставался хозяином церковных должностей и доходов. В конце февраля 1474 года папа согласился сде­лать флорентийским архиепископом вместо Пьетро Риарио Ринальдо Орсини. Тем самым он хотел угодить древнему римскому ролу, а не Лоренцо Медичи — союзнику Орсини. Вскоре он дал понять, что время уступок кончилось: 14 ок­тября 1474 года, вопреки вате Лоренцо. поставил архиепис­копом Пизы Франческо Сальвиати. протеже Пацци. а в ян­варе 147S гола открыто объявил, что ни одного флорентийца не сделает кардиналом.

Этим недружественным жестом закончился долгий пери­од плодотворных дружественных отношений между Медичи и Римом. За экономическими неприятностями последовала политическая катастрофа. Хотя Медичи были связаны с французским королем, они в том же самом году сильно по­страдали от поражения Карла Смелого. Потрясло их и еще

104

 

одно событие, поставившее под угрозу прочность союза с Миланом. 26 декабря 1476 года Галеаццо Мария Сфорца был убит тремя молодыми заговорщиками-тираноборцами. Наследником герцога был восьмилетний Джангалеаццо. Вдове Бонне Савойской пришлось передать управление государством герцогскому канцлеру Чикко Симонетте. Это ре­гентство, вскоре превратившееся в диктатуру, не признали братья покойного герцога. Они подняли бунт, который очень скоро был подавлен. В результате их, как некогда флорентийских изгнанников, разослали по разным городам Италии. Тем самым государства-конкуренты получили пред­лог вмешаться во внутренние дела герцогства. Венеция и Неаполь не упустили случая.

Итак, в начале 1477 года Миланскому государству и Ме­дичи, пользовавшимся его поддержкой, грозила большая опасность.

 

Расстройство государственных финансов.

Экономический упадок во Флоренции.

Финансовые меры Лоренцо Медичи

 

Между тем события последних лет сильно подорвали финансовое положение Флоренции. Сигналом тревоги по­служили события в Вольтерре. Поход 1472 года обошелся республике дорого, в 200 тысяч флоринов. Ради этого ей пришлось влезть в долги, на погашение которых требова­лось много лет. К тому же у Флоренции было немало дру­гих расходов: на государственное управление, на посольст­ва, военные нужды и различные миссии. В общем. дефицит бюджета стал на долгие годы привычной проблемой.

В 1409 году флорентийцы потратили на войну 400 тысяч флоринов и на 200 тысяч потеряли товаров в морс. Но тог­да государственная казна насчитывала 4—5 миллионов фло­ринов, государи не были должниками банкиров, а покупали государственные облигации. Например, король Жуан Пор­тугальский приобрел их на 20 тысяч флоринов. В 1422 году недвижимое имущество частных лиц во Флоренции оцени­валось в 20 миллионов флоринов, а движимое — в 2 милли­она. Сухопутные и морские торговые пути постоянно умно­жали это богатство. Во всех городах христианского мира были флорентийские конторы. Заработанное за рубежом зо­лото потоком текло во Флоренцию.

С тех пор положение радикально изменилось. Правда, крупные негоцианты по-прежнему держались на плаву. Но

105

 

если в 1422 году таковых насчитывалось 72, то в 1472-м — только 33, притом что общий объем коммерческих операций не сократился. Просто осуществлять их могло весьма не­большое число предпринимателей, между тем как ремеслен­ники нищали. В 1460 году в городе было 273 мастерских, производивших предметы роскоши: тонкие сукна, золотую и серебряную парчу, шелка, бархат и ювелирные изделия. Только экспорт в Венецию ежегодно приносил 392 тысячи дукатов. Но в 1474 году во Флоренции осталось всего 84 та­ких мастерских. Регламенты, сдерживавшие конкуренцию, становились все жестче. Ремесленник, которому удавалось стать мастером, попадал в капкан. Ему нельзя было откры­вать мастерскую ни рядом с мастерской своего прежнего хо­зяина, ни за городскими стенами. Он не имел права экспор­тировать сырье, нужное ему для работы, использовать для производства сукна чесаную и крашеную овечью шерсть, красить сукна, кроме английских и французских, индиго и пурпуром. В лавке разрешалось продавать только один сорт товаров. Те, кто производил разные товары, должны были открывать несколько лавок, то есть быть очень богатыми. В 1477 году суконщикам запретили продавать, отдавать в ок­раску и даже аппретировать сукно, не ими самими произве­денное. Те же запреты распространялись и на шелковые ма­нуфактуры.

Все эти ограничения, имевшие целью обеспечить едино­образное качество товаров, все больше тормозили развитие торговли, а в конечном счете падала конкурентоспособность на внешнем рынке.

Внутри города это привело к снижению заработной пла­ты рабочих. Во внешней торговле продукция, производство которой уже и без того ограничивалось регламентами, обла­галась множеством пошлин. Существовали пошлины на им­порт некоторых видов сырья, например, иностранных сукон: с конца XIV века с каждой штуки сукна длиной 34 метра брался налог в 5 золотых флоринов.

В 1426 году к импортной пошлине прибавилась протек­ционистская пошлина на местные товары, в среднем 15 зо­лотых флоринов с каждой партии стоимостью в 100 ливров. За некоторые виды товаров иностранного происхождения, провозившиеся через флорентийскую территорию, приходи­лось сверх этих пошлин платить налог от 3,5 до 11,5 процен­та от их стоимости. Так с флорентийского рынка пропали ломбардские ситцы и бумазея, перпиньянские сукна. По­нятно, что пострадали и конторы флорентийцев, в том чис­ле конторы Медичи, находившиеся в Милане, Лангедоке и

106

 

Руссильоне. Это не осталось незамеченным. Государствен­ный акт 1466 года признал, что горожанам для пошива одежды не хватает дешевых тканей иностранного производства. Импорт был временно восстановлен, с тем чтобы впоследствии, когда Флоренция займет свое место на рынке с конкурентоспособными товарами, его вновь закрыть. Увы, все было напрасно! В 1478 году флорентийские мастерские по­разил глубокий кризис. Синьория констатировала, что высокие экспортные пошлины на флорентийские сукна и шелка привели к краху внешнего рынка, на котором место флорентийцев заняли генуэзцы. Ремесленники-простолюди­ны пошли с сумой. Вследствие этого было решено, что в течение пяти лет не будут взиматься пошлины у ворот Флоренции, Пизы и всех прочих укрепленных городов флорентийской округи. Вынужденно провозглашенная свобода торговли окончилась очень скоро — в 1480 гаду, ведь пошлины были необходимы для пополнения государственной казны, без них невозможны огромные государственные расходы.

Очень велики были акцизы на продукты питания — дру­гой необходимый источник финансирования. Соляной сбор приносил государству до 20 процентов доходов. Каждый дом был обязан приобретать установленное количество соли. Однако земледельческая продукция также облагалась нало­гом. Большинство богатых флорентийцев, в том числе и Медичи, значительную часть своих капиталов вкладывали в земельные угодья. Обработка земли производилась по арендным договорам. Арендаторы получали часть урожая, но находились в большой зависимости от хозяина, на земле которого работали. Землевладельцам запрещалось прини­мать издольщика, ушедшего от прежнего хозяина, без его согласия. Но и сам землевладелец нес тяжелый груз повин­ностей: налоги на недвижимость, содержание дорог и мос­тов, садов, огородов и тутовых плантаций. Эти меры всем казались необходимыми: гористая, во многих местах бес­плодная тосканская земля обеспечивала столицу продоволь­ствием только на пять месяцев. Между тем импортное про­довольствие облагалось огромными пошлинами. Например, пошлина на вино достигала 50 процентов от стоимости то­вара, и в 1477 году народ чуть не взбунтовался против нее.

От пошлин и сборов страдали все жители Флоренции, но до крайней нищеты доходили только простолюдины. Зато с них нечего было взять в виде прямых налогов, которые так­же стали очень обременительными. Вновь была введена си­стема catasto, кадастра, впервые примененная в 1427 году. С тех пор, при всех модификациях, ее сутью был расчет вме-

107

 

ненного капитала на основании действительно получаемых каждым фискальным хозяйством доходов. Считалось, что каждые 100 флоринов движимого и недвижимого имущест­ва приносят 7 флоринов дохода. Из этого капитала вычита­лась стоимость жилища, расходы на прислугу и орудия тру­да, а также долги. Базовый налог по кадастру доходил до 0,5 процента вмененного капитала. По мере необходимости государство повышало эту базовую ставку столько раз, сколько требовалось, иногда до пятнадцати раз в год.

Когда Лоренцо взял власть в свои руки, кадастровая служба чрезвычайно усложнилась. Комитет государственных финансов закрепил за собой право оценивать состояния граждан. Налоговая ставка в зависимости от дохода варьи­ровалась от 8 процентов для лиц с доходом ниже 50 флоринов до 50 процентов для тех, чьи доходы превышали 1500 фло­ринов. В 1471 году прерогатива оценки вмененного капита­ла перешла к политическим ведомствам. Желая поощрить или наказать гражданина, комитет записывал его в число богатых или нуждающихся. Более высокими налогами обла­гались банкиры, не принадлежавшие к клиентеле Медичи.

При всем том государство продолжало страдать от хрони­ческого дефицита. Выручали займы, добровольные или при­нудительные; подписавшимся богачам они приносили про­центы, которые выплачивало казначейство. Рынок долговых обязательств процветал. Но с течением времени обслужива­ние долга стало затруднительным: доходы значительно от­ставали от расходов, которые возрастали из-за амбициозной политики Лоренцо. В 1477 году государственное казначейст­во задолжало держателям долговых обязательств 60 тысяч флоринов — проценты за два года.

Тогда Лоренцо и его друзья, чтобы избежать банкротст­ва, конфисковали часть капитала Monte delle doti. Это была общественная касса, состоявшая из вкладов родителей, ко­пивших на приданое дочерям или капитал сыновьям. Вклад замораживался на пятнадцать лет, а по истечении этого сро­ка выплачивался в пятикратном размере. Если ребенок уми­рал раньше, отец получал половину своего вклада. Посколь­ку детская смертность была очень велика, такая касса была очень выгодна для государства. Но теперь было решено, что она дает слишком мало. Уже в 1475 гаду власть стала поду­мывать, как бы урезать капитал, предназначенный для при­даного. В 1478 году вышло официальное постановление о том, что касса будет выплачивать лишь его пятую часть; все остальное замораживалось, и получить можно было лишь 7 процентов годовых.

108

 

Почтенное учреждение, обеспечивавшее будущее флорентийских девушек, оказалось под угрозой в тот самый момент, когда исчезли остатки древних республиканских вольностей. Функции старых советов свелись к чистому представительству. В 1471 году имущество партии гвельфов и купеческого трибунала было конфисковано, чтобы платить губернаторам и гарнизону. Число младших цехов уменьшили с четырнад­цати до пяти, что облегчило надзор за соблюдением регламентов. Подеста теперь лишь утверждал решения Восьми стражей — всемогущего полицейского комитета, находив­шегося в руках партии Медичи. Должность капитана народа, который в течение многих поколений защищал интересы низших слоев, в 1477 году вообще была заменена должнос­тью судьи.

Но даже столь заметная деградация древнего государст­венного строя не вызвала никакого протеста. Заботясь в первую очередь о физическом выживании, флорентийцы искали спасения в корпорациях и покровительстве грандов. Они старались забыть о тяготах жизни, участвуя в офици­альных торжествах и праздниках. Они подражали самому Лоренцо Медичи, который скрывал озабоченность государ­ственными и финансовыми проблемами под маской благо­душного юмора.

Содержание          Наверх           Biblio Italia