Кучеровская
Валентина (1 курс)
МОРАЛЬНАЯ
ТЕМАТИКА В ПОВЕСТИ ДЖ.БОККАЧЧО
"ВОРОН"
Per
me si va ne la citta' dolente,
per me si va ne li
etterno dolore
per me si va ne la
perduta gente.
Dante Alighieri
/INFERNO, 3\1-3/
Судьба
каждого писателя, независимо от
эпохи, складывается, по сути, из
вечного поиска. Пытаясь
определиться в жизни, понять ее
тайный смысл, любая творческая
личность проходит несколько
этапов, постепенно переходя от
подражания к собственным
изобретениям. Недаром некоторые
авторы известны большинству людей
только по одному, чаще
программному, произведению: Данте -
по "Божественной комедии",
Петрарка - по "Canzoniere", Томас Мор
- по "Утопии", Боккаччо - по
"Декамерону" и т.д. Изучая
сугубо их [произведения], можно
прийти к ложным выводам и сузить
духовный мир личности, упростить ее
до предела, навесив четкий ярлык:
"философ", "вечный
влюбленный",
"шутник-сатирик" и пр. Таким
путем мы пытаемся разобраться в
прошлом, хотя, чтобы не запутаться в
сегодня, нужно находить в ушедших
днях, в пыли столетней следы,
утерянные для множества, и
прочитывать их во благо прояснения
настоящего и будущего.
В течение
всей жизни человек, в силу
утверждения о повторяемости
истории, а также как существо
эгоистичное, извлекает пользу из
всего, даже из прошлого, трактуя
литературное наследие на все лады.
А на самом деле сейчас трудно дать
оценку, объективно рассмотреть
произведение, даже если с момента
его написания прошло 50 лет. А если
500? Можно углубиться в такие дебри…
Но лучше
всего, во избежание ошибок,
опираться на факты истории и,
исходя из них, пытаться
восстановить возможное
мировоззрение того или иного
человека. Не надо дважды убивать
мертвых, лишая их собственного
духовного мира, права на свободу
мыслей, привязанностей. Не надо
пытаться выкраивать из хрупкой
ткани истории стереотипы, тыкая
всем и каждому, где было
православие, католицизм или атеизм,
прогресс или возврат к предкам, что
хорошо, а что плохо, - так или иначе,
а сказать наверняка, почему,
например, глава протокола
императора Фридриха II покончил
жизнь самоубийством, не получится,
даже если удастся досконально
изучить его биографию. В мысли не
влезешь, мысль для стороннего
наблюдателя - прямая, без начала и
без конца.И наша точка зрения
применима лишь к нашему времени.
Все, что мы представляем о прошлом, -
скорее просто гипотезы, чем
фактическое познание, попытки
постичь смысл существования
человека.
Талантом
можно назвать того, кто отражает
свои вышеобозначенные поиски в
произведениях. Особенно это
заметно в отношении переломных
эпох: на границе античности и
средневековья, средневековья и
Возрождения, в период войн,
революций и других потрясений
человеческого сознания (без
которых последнее, кстати, и не
функционировало бы творчески).
Такое было и есть в каждой стране, в
каждую эпоху, проявляясь в большей
или меньшей степени и представляя
из себя загадку, сложную или не
очень.
В плане
поиска жизненных и творческих
идеалов в Италии периода
средневековья-начала Возрождения
интересен Джованни Боккаччо,
прошедший путь от подражания
Овидию и Вергилию до оригинальных
научных трудов і новаторского
подхода к актуальным вопросам в
своих последних произведениях.
Время
Боккаччо - время формирования
собственно итальянской культуры,
когда обозначилость отделение и
обособление
общественно-политической жизни
полуострова от общей истории
Империи; когда закладывалить
основы самого крупного в Италии
королевства - Неаполитанского,
предмета юношеской привязанности
писателя; когда в полный голос
заявила о себе новая литература і
культура в целом; когда прочно
утвердилось господство
итальянских купцов в
Средиземноморье в Западной Европе.
На смену средневековой
трансцендентности, стремлению
стать перед человеком, над
природой, вне природы и человека;
отделению рода и вида от
индивидуума, материи от формы,
разума от души, совершенства и
добродетели от жизни, закона от
разума, духа от тела; вынесение цели
жизни за пределы реального мира -
покорение человеческим сознанием
неба и его обоснование на земле.
Исчезает мир схоластики с его
абстрактными существами, целью
земного существования становится
достижение материальных благ и
предавание плотским утехам.
Боккаччо,
жизнь которого с самого начала по
воле его отца знаменовалась
глобальными изменениями (его
попытки обучиться купеческому
делу, церковному праву; служба при
дворе короля Роберта), являлся
"зеркалом" общества,
отразившим его концепции и
тенденции. Характерные для него
несозвучия определяются
сочетанием в его душе старого и
нового, актуального и отжившего,
перемешавшихся между собой. Как
человека любознательного и легко
увлекающегося, его бросало из одной
стороны в другую, заставляя
обращаться то к "темным
временам", то к чему-то
неопределившемуся, относящемуся к
будущему.
Каждое
его произведение уникально:
"Амето", сочетающее в себе
творчество Вергилия, Овидия и
Данте; "Фьямметта" с ее явными
указаниями на "Героиды" Овидия
и "Федру" Сенеки;
"Фьезоланские нимфы",
напоминающие "Метаморфозы".
Увлечение античностью приводит к
политическому "Декамерону",
где за невинными заимствованиями
из "Новеллино" и Данте
открываются черты реализма
(например, черты современников).
Флоренция
к тому времени приобретает
обстановку захолустного города:
обескровленная экономически и
политически, опустошенная ужасной
чумой, переживавшая подлинный
упадок культуры. Университета в
городе не было, занятия теологией
прекратились, литературные кружки
перестали существовать; лучшие
сыны были изгнаны, а избежавшие
гонения сами покидали стены города.
Эта нездоровая обстановка,
неудачное ухаживание за некой
вдовушкой, переписка с Петраркой и
общение с фанатичным монахом Gioachino Ciani
– все это привело Боккаччо к
серьезному пересмотру своего
творчества, результатом которого
стала попытка сжечь «Декамерон»,
отказ от дальнейшего использования
итальянского языка в своих трудах,
переход к научным работам
(«Генеалогия языческих богов»,
«Чтения Данте») на латыни.
Почему
произошел такой резкий поворот? И было
ли это спуском на землю или
подъемом к вершине? В какой-то мере
ответы на эти вопросы можно найти в
последнем произведении Боккаччо на
итальянском “Corbaccio”/Гнусный
ворон/Лабиринт любви/, толкуемом
неадекватно и по-разному: для одних
это почти злостная инвектива
против женщин, для других –
средневековая мистерия, для
третьих – не слишком серьезное
творение автора «Декамерона».
Для
начала неплохо сказать, что «Ворон»
представляет собой смешение
нескольких античных и новых жанров,
этакую старую форму с новым
содержанием. Это философское
видение, распространенное в
средневековой литературе и
поднятое до уровня Данте; попытка
самоанализа, проникновения в
собственный внутренний мир и его
критическая оценка; отражение
царящих нравов, когда «рок так
благосклонен сделался сейчас к тем,
чей язык убог и низки чувства»
(Дж.Боккаччо). (Сонет 6 – «Италия, в
былом всех стран царица…»); поиски
самого себя и пути из тупика, -
короче, здесь можно найти несколько
уровней, многие из которых не имеют
материального, прямого выражения, а
определяются лишь символами и
аллегориями, Последние, в свою
очередь, тоже могли трактоваться с
нескольких точек зрения.
Загадка таится уже в названии, т.к. ворон, на первый взгляд, никак не связан с содержанием. Но, восприняв его как символ, получаем интересную картину, отображающую эволюцию в душе автора. Итак, ворон – это:
1.
символ сатаны и плотского греха,
слепой любви, отнимающей у человека
разум;
2.
предсказание будущего, известия от
Бога;
3.
обретение надежды.
Таким
образом, это уже своеобразный план
повести – с чего все началось и чет
закончилось.
На 1-ой
ступени герой, т.е. сам Боккаччо /т.к.
произведение – это его история
любви, превратившаяся в источник
вдохновения/, бьется в когтях
Любви, Рока и Безнадежности,
утратив всякий смысл жизни. Он
осознает свою слабость и низость,
понимает необходимость поиска
выхода, но по слабости способен
лишь звать смерть. Это – отдаленные
отголоски «Фьямметты», типичное
описание состояния философа в
пессимистическом настроении.
«Смерть менее страшна, нежели такая
жизнь», которая якобы
обуславливается собственным
безрассудством и непостоянством
возлюбленной. Но вряд ли только это
довело несчастного до такого
состояния. Может, речь идет о жизни,
где не ценится талант, пусть не
такой самородный, как дантовский,
но и не блеклый, способный на тесное
приближение к истинному
возрождению. Сам поиск смерти
героем – попытка Боккаччо
забыться, скрыться от
несправедливости, царящей во
Флоренции. В таком состоянии
рождается афористическая мысль,
что «человек совершает поступки
либо на радость себе, либо на
радость другим, либо на радость
себе и другим, либо себе или другим
на горе"»
Далее –
стадия исцеления, выхода из тьмы,
показанная как сновидение.
Разумеется, тут не могло не
сказаться раннее увлечение Данте с
его потусторонним путешествием.
Идя по дороге, символизирующей жизненный путь, поначалу ровной, а затем превратившейся в джунгли, надежда героя прийти к неизведанному счастью сменяется глухой ночью, наполненной воем диких зверей. Вот опять история «Земную жизнь пройдя до половины, / Я очутился в сумрачном лесу, / Утратив правый путь во тьме долины». Каждое растение – черта реальной жизни писателя:
тисовые
заросли – грядущее бессмертие как
одного из творцов новой эпохи;
чертополох
– возмездие и мученичество;
крапива
– клевета;
волчец –
препятствие.
Глобальное
заключение: каждый на середине
жизни или около того (e.g. Данте – 35
лет, Боккаччо – 40) заходит по той
или иной причине в какой-либо
лабиринт, когда дальнейшая жизнь
теряет смысл, сделать шаг вперед
невозможно, а назад пути нет;
наступает момент, когда на рассудок
опускается туман, одновременно
имеющий указание на вмешательство
в жизнь человека
сверхъестественных, божественных
сил. Своеобразный призыв
обращаться к Богу, когда не на кого
опереться рядом.
Недаром
герой «Ворона» попадает в лабиринт:
во всех мифологиях это –
просветление, возвращение к истине,
переход через смерть к возрождению,
открытие духовного центра, процесс
самопознания; в то же время –
многообразие предполагаемых
жизнью проблем и трудность
правильного выбора. Именно в виде
лабиринта представлялась дорога в
Иерусалим – паломничество к святым
местам.
В
сущности, место, где развиваются
события, - это 2-ой круг Ада Данте
(Сладострастники). Чтобы выйти из
него, нужны разум и мужество.
Некоторые вообще там остаются
навсегда. Боккаччо познал
«обманчивый соблазн бренных
радостей», а в жизни далеко не
каждый сможет вырваться из пут
земных услад, тратя драгоценное
время на телесные утехи. Вот и
пожалуйста, вывод о напрасности
накопительства материальных благ и
услаждения плоти. Главный путь
спасения – обращение к Богу (герой
Боккаччо, как и у Данте, призван
Девой Марией за благочестие и
добровольное покаяние).
К чему
вообще следует стремиться? К тому,
что изображается в виде гор, к
которым в конце восходит
страждущий, - к духовной высоте, к
центру мира, превосходству,
верности, чистоте, постоянству,
устремленности, вызову. Высокие
горы – это мировая ось, связанная с
мифологическими представлениями о
Мировом древе. Именно они являются
местом, откуда начинается
путешествие в загробный мир.
Ступенчатое их строение –
последовательность духовного
просвещения, стремление к
самопознанию. Таким представляется
на данном этапе Боккаччо течение
человеческой жизни, цель
человеческого бытия.
На помощь
заблудившемуся путнику приходит
«какой-то человек, один-одинешенек.
Человек этот … был рослым, смуглым
и черноволосым, хотя годы частично
и посеребрили его голову, ибо лет
ему было на вид около шестидесяти
или более того; был он сухощав и
крепок, но чертами не очень приятен;
на нем было длинное, просторное
одеяние ярко-красного цвета, и,
несмотря на сумрак, я заметил, что
никогда столь яркий цвет не выходил
из-под рук наших красильщиков».
Является он из Чистилища, где
отбывает наказание за алчность
(выпад против которой является
сквозным мотивом в творчестве
Боккаччо) и терпимость к проступкам
жены. Он является с востока – места
рождения Солнца, Светлого знания.
Кто же этот безымянный человек на
самом деле? Если у Данте Вергилий
постоянно олицетворяет разумное
начало, то у Боккаччо трудно
трактовать этого проводника
однозначно. Обжигающее пламя может
в равной степени символизировать
пламенную любовь и костер
инквизиции: черные волосы –
рассудок. В общем, возможно, что
фигура – знамение торжества разума
над страстями, неправедной верой.
Саму
«обвинительную речь» трудно
обозначить только как сатиру
против женщин. Тот, кто всю жизнь
любил Фьямметту, не был способен на
такое женоненавистничество, даже
если одна из них оказалась
«подлой». Ни у кого не вызывает
сомнений то, что обвиняемая здесь
женщина и таинственная вдовушка,
пассия Боккаччо, - одно и то же лицо.
Исходя из последнего, проводится
теория отказа от всяческих
соотношений с женщинами,
существами неразумными,
осмеивающими таких классиков, как
Вергилий, Овидий, Тит Ливий и пр.
«Любовь иссушает душу, сбивает с
пути рассудок, притупляет, а то и
вовсе отнимает память, губит
способности, ослабляет тело, грозит
бедой юности и старости, убивает,
порождает все пороки, поселяется в
опустошенном сердце, не знает ни
меры, ни порядка, ни верности,
развращает нездоровый ум и
ввергает в пучину человеческую
свободу». Уставший от жизни герой
смиренно внимает, хотя все эти речи
– нож в сердце, как и говорит сам
автор: «Слова, что прозвучат здесь, -
это клещи, коим надлежит разомкнуть
и порвать тяжкие цепи, сковавшие
тебя; слова, что прозвучат здесь, -
это нож и топор, коим предстоит
обрубить ядовитые побеги, колючие
ветви и уродливые сучья, опутавшие
тебя со всех сторон и скрывшие от
глаз твоих дорогу, уводящую прочь
отсюда; слова, что прозвучат здесь, -
это молот, кирка и таран, коим дано
пробить высокие горы, неприступные
скалы и грозные кручи, дабы ты сумел
наконец беспрепятственно уйти от
зол, бед, опасностей и погибели,
таящихся в сей долине». Философский
вывод о вредности привязанности к
человеческому существу.
Можно
было бы предположить – раз уж все
произведение символично, - что
возлюбленная героя, которой
приписываются все 7 смертных
грехов, - это своеобразная
аллегория Флоренции. Это даже легко
доказать:
1.
в итальянском языке город/citta’ –
женского рода, потому сравнение с
женщиной вполне логично и
обоснованно;
2.
«Жизнь Данте», 18 раздел («Инвектива
против флорентийцев») – о
развращенности нравов во
Флоренции. Кстати, точная дата
этого полного горького
разочарования эссе о Данте
неизвестна;
3.
сонет Боккаччо (6):
Италия, в
былом всех стран царица;
Где
доблести твои и гений твой?
Кастальский
хор умолк – теперь любой
Над
честью муз божественных глумится.
4.
Данте, «Рай», 15:
Флоренция,
меж древних стен, бессменно
Ей
подающих время терц и нон,
Жила
спокойно, скромно и смиренно.
Не знала
ни цепочек, ни корон,
Ни юбок с
вышивкой, и поясочки
Не
затмевали тех, кто обряжен.
/97-102/
Еще не
взнесся выше Монтемаля
Ваш
Птичий Холм, который победил
В подъеме
и обгонит в час развала. /109-111/
Правда, ни один
исследователь не трактует это так,
но, как видим, такое и не
исключается. Ведь восприятие
любого произведения зависит от
уровня прочтения, которых можно
выделить около трех: 1-й, уровень
неподготовленного специально
большинства, - читается то, что
написано, и воспринимается
буквально; 2-й – для имеющих понятие
об исторической эпохе и находящие
среди строк соответствующие ей
элементы; 3-й – для особо въедливых,
ищущих повсюду «двойное дно»,
независимо от того, есть оно там или
нет. Отсюда – глубина
проникновения в неизвестное и
непонятное, обнаружение нового в
том, что давно считалось ясным.
Сама инвектива, т.е.
обвинительная речь против женского
пола, содержит довольно
гиперболичные черты: женщина
получается носительницей
всяческих пороков, существом, не
способным ни на какие дела, кроме
как ухаживать за собой, вести
пустословную болтовню и завлекать
мужчин. Зачем человеку, всю жизнь
превозносившему Фьямметту, так
резко высказываться? Скорей всего,
это попытка самоубеждения,
самовнушения, средство терапии,
чтобы излечиться от болезни духа и
посвятить себя служению высокой
цели. Тем не менее, в рассуждениях
мужа в красном плаще чувствуется
рука автора «Декамерона»/который,
как уже достоверно известно, был
произведением политическим/. Они
(рассуждения) строятся в форме
изящных новелл, наполненных не
столько горечью разочарованного
влюбленного, сколько юмором,
характерным для Боккаччо.
Встречается масса метких
выражений, сравнений в описании
женских нравов, которые не следует
понимать только в узком смысле.
Судя по всему, ориентироваться
следует на нравы целой эпохи, на
уклад жизни в городах, т.к. ниоткуда
такой взгляд на мир к Боккаччо
прийти не мог случайно. Все эти
шутки-прибаутки о
предводительницах бородатиков/le donne
dei barbanicchi, шутихах норвежских/le cianciafere
di Norrueca и т.п. делали акцент на
негативных сторонах жизни, а
именно: расхлябанное поведение в
церкви (чем подчеркивается упадок
нравов), сосредоточие на личных
интересах, игнорирование талантов,
разглашение чужих тайн, неуважение
к чувствам другого и так далее.
В конце герою дается
возможность взглянуть на себя со
стороны («Природа была весьма
милостива, сотворив тебя
мужчиной…» и далее), заново
осознать ценность творчества,
найти смысл жизни в высоких
материях, поднимаясь над
обывателями. Недаром Боккаччо
включает сюда и свои мысли о
благородстве: «…за что же одному
было зваться благородным, а другому
низким, как не за то, что каждый,
будучи волен поступать по своему
усмотрению, либо шел по стезе
добродетели, ведущей к
благородству, либо предавался
грехам, и тогда ему в благородстве
было отказано?»; «Благородство
нельзя передать по наследству, как
нельзя передать добродетель,
святость, ученость и тому подобное,
каждый сам должен этого достигнуть,
и тот, кто к этим достоинствам
стремится, их обретет». В этих
строках определяется важность
собственноручного выбора
человеком своей судьбы. У каждого
есть шанс обрести себя, несмотря на
происхождение или социальное
положение. Как видно, Боккаччо
устанавливает новые человеческие
ценности, прежде всего духовные,
близкие эпохе Возрождения. Кроме
того, над человеком должен стоять
не другой человек, а Бог, придя к
которому с раскаянием, обязательно
обретешь спасение. Провозглашается
свобода человеческой личности,
высокого человеческого духа под
чутким божественным руководством.
Собственно, монолог
«красного плаща», воспринимаемый
буквально, не очень интересен,
порой даже обиден и пошл. А если
перейти на символический уровень?
Тогда все разнородовые
высказывания зафункционируют как
единое целое, каждая деталь обретет
скрытую ранее связь с реальностью,
и наметившаяся было картина
сатирического рассказа обретет
мрачноватые краски. К примеру, чума,
завладевшая героем: чума не бывает
без эпидемии, следовательно, чума
не может быть любовью (любовная
эпидемия?!). Может, это мысль типа
«мама, мы все тяжело больны»(В.Цой)?
Волк, тигр и лев, с которыми
сравнивается возлюбленная,
символизируют одно: коварство,
свирепость, злобу. Муха тоже
соотносится с эпидемиями и злом;
дьявол – «господин мух». (Не
означает ли это отказ мира от Бога,
продажность дьяволу?) Горностай –
символ чистоты и королевской
власти, пятнышки на нем – ее пороки.
То же самое касается
окружающего пейзажа. Кроме
трактованных ранее элементов,
особо примечательными являются:
1.
дым – символ вознесения молитв или
благочестивых душ;
2.
ветер – образ ожившего духа,
божественных посланников;
3.
песок – символ множества, очищения,
неустойчивости, уничтожения,
разрушения, течения времени.
Возможно, Боккаччо
ощущал не только свое прозрение, но
и грядущее изменение мира (ветер
перемен). Как древнему шаману, ему
тоже открывалась сквозь дымку
истина, ветер нес вести, а песок все
тек и тек сквозь пальцы, как краткая
человеческая жизнь…
Наверное, самой
интересной и многозначной является
заключительная часть – та, где,
опять же с помощью традиционных
символов, указывается на выход из
тупика:
1.
восходящее ослепляющее солнце –
просветление, озарение
человеческого разума;
2.
дорога из лучей солнца – путь к
возвышенному, направление мыслей к
вечному, божественному, обретение
жизненной цели;
3.
бодрящий воздух – открытие
источника вдохновения, смысла
существования; освобождение от
прошлого.
Впоследствии эта
картина возрождается в
литературных произведениях еще не
один раз и всегда будет означать
принятие важного решения,
воссоединение души и разума,
установление связи человек-космос.
Оглядываясь назад,
герой с горной вершины смотрит на
ад кромешный, из которого он
вырвался, на жалкое подобие жизни,
где он должен был чувствовать себя
комфортно, и осознает всю ценность
дарованной ему возможности выйти
оттуда. До него доходит
оправданность веры в Бога, чья
забота о людях становится
очевидной, и его охватывает
неземное счастье, хочется идти
вперед, попирая уничтожающие
индивидуальность земные законы.
В чем же все-таки цель
произведения? Разумеется, что выход
из тупика находит не столько сам
герой, сколько автор. Так что
«Ворон» - своего рода начало поиска
индивидуальности. Причем не только
как писатель (специфический язык,
стиль, худ.средства), а, скорее, как
общественный деятель, экстраверт, в
конце концов тот, кому надоело жить
в массовом болоте. Боккаччо
проповедует отказ от низменных
интересов, гонки за накоплением
того, что не пригодится в лучшем
мире. Подчеркивается необходимость
веры, полного доверия Богу как
единственной константе во
Вселенной.
Обличение порочности
человеческого общества и интересов
время от времени грубо, обжигающе и
разочаровывающе, но призывает к
борьбе, является своего рода
толчком для сдвига с мертвой точки.
Наступает то время, когда смирение
не спасает от всепоглощающего
хаоса, излечение героя идет путем
«от обратного»: не пустословное
утешение, а ослепляющие и
поражающие факты.
Боккаччо часто трактуют
как эпигона всего подряд, начиная
от Вергилия, Овидия и Ювенала и
заканчивая Данте и Петраркой, но
«ассорти» в «Вороне» – это уже
мастерство, определившее
дальнейшее творчество Боккаччо в
качестве автора научных трудов.
Вероятнее всего, что повесть
выходит за рамки банального романа,
и то, что здесь отражаются черты,
свойственные предшественникам,
служит для показа глобальности
описываемой неустроенности.
Единственная надежда и спасение –
возвышение над мелочностью,
возвращение к философии и истинной
вере, служение высоким
морально-нравственным идеалам.
Все-таки, чтобы
разобраться правильно в смыслах
давних текстов, маловато даже
знаний об эпохе, о том, какие
проблемы определяли ход времени.
Каждый человек – индивидуум, и было
бы странно приравнивать всех и
обобщать творчество, скажем, двух
соотечественников и современников.
У каждого есть право думать
по-своему, достигать самовыражения
различными путями. Один тот факт,
что человек хочет двигаться вперед
и что-то делает для этого, придает
уверенности в том, что мир не так
безнадежен. Никогда не поздно
перетряхнуть прошлое. Ошибаться
свойственно всем, но это не повод,
чтобы застывать на месте, как
заблудившийся путник. У нас есть
воля, знание, вера – значит, мы
выберемся.
«Ворона» каждый волен
прочитывать, как пожелает: для тех,
у кого все хорошо, пусть он станет
забавным чтением; тот, кто задается
гамлетовским вопросом, сможет
подумать о вечности и сбросить
душащие цепи; для психолога –
пример внушения уверенности в себе,
для филолога – образец литературы Trecento
и т.д. Логику же автора все равно не
установить с достоверностью. Если
ориентироваться на остальные
произведения Боккаччо, то он всегда
был любителем «кодирования»
информации (скажем, сон матери
Данте и его трактовка в «Жизни
Данте»). Новое поколение вносит
свое понимание, а кто знает, где
повторится история, где пройдет
следующий виток и что на данном
этапе будет значить печальная
птица ворон.
