Заглавие этого сообщения, а также название секции
[Конгресса], для которой оно предназначено, могут создать
впечатление, будто оба эти понятия - "семиотика" и
"литература" - вполне правомерны. Наша первая задача будет
состоять в том, чтобы рассеять эту иллюзию. Начнем с термина
"семиотика". В этом слове заключена целая концепция,
основанная на убеждении в том, что целесообразно объединить
все виды знания об объектах, называемых "знаками". Между тем
подобное утверждение отнюдь не самоочевидно. Одно из двух:
либо верно, что любые знаки подобны знакам естественного
языка, изученным лучше, чем все остальные, и, следовательно, -
в более широком смысле - все знаки похожи друг на друга Однако
этот тезис не может быть принят в качестве аксиомы, он
нуждается в доказательстве. Даже поверхностное ознакомление с
предметом позволяет привести множество контрпримеров.
Допустим, однако, что приведенный тезис правилен. Но тогда
речь должна была бы идти не о создании новой науки. семиотики,
а всего лишь о расширении границ уже существующей науки -
лингвистики. Либо верно, что все остальные знаки не подобны
знакам естественного языка и, следовательно, - в более широком
смысле - не похожи друг на друга, хотя и обладают некоторыми
общими чертами, оправдывающими их объединение. Однако, начав
искать общий признак, свойственный всем возможным знакам, мы
неизбежно обнаружим его крайнюю бедность (это будет,
приблизительно, синоним "ассоциативности" или
"эквивалентности"). Пытаться создать целую дисциплину на столь
узком (или, если угодно, столь широком) пространстве - это
примерно то же самое, что утверждать целесообразность "науки
об отношениях" или "науки об импликациях". Остается,
следовательно, третья возможность: одни и те же термины,
употребляемые в различных областях семиотики, следует - пока
не доказано обратное - рассматривать как омонимы (число их к
тому же невелико: означающее - означаемое, синтагма -
парадигма, иконическии знак - знак-признак). В настоящее время
довольно неясно, чему именно "семиотика музыки" может
научиться у "семиотики городской архитектуры", а последняя - у
"семиотики, изучающей языки науки", короче, неясно, какую
пользу можно извлечь из объединения этих дисциплин под общим
названием "семиотика". Впрочем, не станем делать из
приведенного рассуждения каких-либо выводов относительно
настоящего конгресса.
Обратимся теперь к "литературе". Задача состоит не в том,
чтобы выяснить, "существует" ли она, ибо последнее очевидно, а
в том, чтобы установить, может ли подобное понятие иметь
научный, в частности семиотический, статус. До настоящего
времени никто не сумел дать устойчивого определения
литературы. Напомним два из них, наиболее распространенные
Согласно первому, отличительная особенность литературного
дискурса заключается в том, что составляющие его предложения
не являются ни истинными, ни ложными, но создают представление
о вымышленной действительности. Однако, с одной стороны, не
всякая литература является вымыслом (fiction) - вне этого
определения остаются лирическая поэзия, некоторые культовые
тексты (sapientiaux) [1],
эссе; с другой - не всякий вымысел является литературой: таков
миф. Согласно второму определению, отличительной чертой
литературного дискурса, благодаря систематическому характеру
его организации, является сосредоточение внимания на сообщении
ради него самого. Однако, если уточнить смысл слов, входящих в
это определение, мы поймем, что и оно либо слишком узко, либо
слишком широко: с одной стороны, организованностью и
систематичностью отличается всякий дискурс; с другой - язык
романа, например, не может восприниматься только "ради него
самого". Любое свойство, присущее литературным произведениям,
можно встретить и вне этих произведений; отсюда - уязвимость
любого теоретического исследования, основанного только на
понятии "литература".
Термины "семиотика" и "литература" не обладают
теоретическим существованием; парадоксально, но это
обстоятельство не ведет к уничтожению "литературной
семиотики", ибо фактом является существование "специалистов по
семиотике литературы". Каков смысл этого выражения? Прежде
всего его можно определить негативно: речь идет об
исследовании таких языковых явлений, которые, по причинам
преходящего или принципиального характера, не изучаются самой
лингвистикой. Несколько огрубляя, эти явления можно
распределить по трем группам - переносные (не совпадающие с
лексическими) значения; способы организации единиц дискурса,
больших, чем предложение; наконец, отношения носителей языка
друг к другу и к их собственным высказываниям, могущие быть
выведенными из самих этих высказываний. Отметим, что все эти
три области входили в рамки уже почившей, но обладавшей
богатыми традициями дисциплины - риторики. Действительно,
риторика, помимо прочего, исследовала ситуации речевого
общения, способы построения целостных речевых высказываний и
значения, отличающиеся от номинативных значений отдельных
слов. Поэтому будет удобно обозначить совокупность
исследований о языке, не вкладывающихся в рамки лингвистики,
термином "риторика" (не питая при этом предубеждения
относительно возможного в будущем обособления таких
исследований или, наоборот, их слияния с лингвистикой). Все
вышесказанное можно резюмировать следующим образом: оставаясь
на почве науки, мы можем употреблять выражение "семиотика
литературы" только в том случае, если разумеем под этим
риторику.
Восстановление в правах термина "риторика" не освобождает
нас от необходимости изучать поднимаемые ею проблемы. Первая
из них состоит в самом разнообразии этих проблем. Мы
распределили их по трем группам, исходя из чисто эмпирических
соображений; но как обосновать такое распределение? Почему
именно три, а не две или не пять? Этот вопрос сможет решить
только комплексная теория риторического анализа; в настоящей
работе мы не пытаемся на него ответить. Ограничимся тем, что
выдвинем несколько предположений, касающихся отношений между
двумя выделенными областями - областью непрямых (indirect)
значений и областью дискурса. Более того, сопоставим лишь
некоторые виды переносных значений с некоторыми типами речевых
структур.
Начнем с тропов. Известно их классическое определение:
метафора - это троп, основанный на принципе сходства,
метонимия - троп, основанный на принципе смежности (причем
авторы классических руководств, едва успев дать определение
метонимии, сразу же разлагают ее путем перечисления различных
ее разновидностей: содержащее и содержимое, причина и
следствие, производитель действия и само действие, явление и
его временное или пространственное положение и т. п.),
синекдоха - троп, в основе которого лежит отношение между
частью и целым или родом и видом. Пока считалось, что эти
тропы несводимы друг к другу, и все вместе - несводимы к
каким-либо иным, более изученным, типам отношений, сохранялась
вера в специфичность самого феномена тропов. Однако не так
давно система отношений, создающих тропы, была подвергнута
логическому анализу, в результате чего взгляд на проблему
изменился. В основе синекдохи лежит отношение включения
(инклюзии), принимающее различные формы в зависимости от того,
разлагается ли целое на части или же на признаки; в основе
метафоры - отношение перекрещивания (интерсекции); в основе
метонимии - отношение исключения (эксклюзии), при котором,
однако, оба термина, взаимно исключающие друг друга, в то же
время совместно включены в некоторое более широкое целое (Rhetorique
generale, группа i, 1970). Категории, использованные в
приведенных определениях тропов, хорошо известны. именно с их
помощью принято описывавать отношения, изучаемые в paмках
классического исчисления предикатов в логике. Но на этом
сходство кончается. Известно, что Аристотелева силлогистика,
которая частично использует исчисления предикатов, знает всего
четыре, и только четыре фигуры. Эти четыре фигуры образуются
путем комбинации двух категорий (каждая из которых имеет два
термина), а именно категория экстенсии (быть включенным или
включать в себя; обобщение или спецификация) и категория
направления (идентичное оно или различное). Эти же самые
комбинации позволяют дать определение четырех основных тропов,
каковыми являются: обобщающая и специфицирующая синекдохи,
метафора (обобщение, затем спецификация) и метонимия
(спецификация, затем обобщение). Разница между тропами, с
одной стороны, и утвердительными суждениями - с другой,
заключена, следовательно, не в природе отношений, связывающих
два термина (смысл выраженный и вложенный, субъект и
предикат), а в том, что в одном случае наличествуют оба из
них, а в другом - только один. Выражение Все люди смертны
есть обобщающее утвердительное суждение, тогда как
употребление слова смертные вместо слова люди
есть обобщающая синекдоха.
Тропы - не единственный способ ввода непрямого (indirect)
значения. Другой подобный способ принято обычно называть
"подразумеваемым". Воспользуемся еще одним классическим
примером: можно сказать У этой женщины есть молоко,
подразумевая при этом: Эта женщина родила. Этот вид
подразумевания также может быть описан в терминах логики.
Знание, которым располагает некоторое общество, включает в
себя известное число постулатов, среди которых следующий:
Если у женщины есть молоко, значит, она родила; таким
образом, этот постулат имеет форму условного суждения:
"Если р, то q". Говорящий ограничивается указанием на
антецедент р. Поскольку правилами вывода владеет каждый
из нас, достаточно определенным образом сориентировать процесс
восприятия, чтобы слушающий немедленно понял р и сделал
вывод: следовательно, q (консеквент). Реально
произнесенная фраза в равной мере отсылает и к общей истине, и
к вытекающему из нее следствию; но фокализованной оказывается
только сама произнесенная фраза, что и позволяет ей
превратиться в подразумеваемое. Логика подразумевания имеет
отношение к исчислению высказываний; разница между
подразумеванием и умозаключением состоит не в природе
отношений, связывающих два простых высказывания, а в том, что
в одном случае наличествуют оба из них, а в другом - только
одно.
Оба приведенных сопоставления подсказывают ряд выводов,
гипотетический характер которых тем не менее не следует
упускать из виду: (1) Механизмы формирования косвенных
(иносказательных) смыслов в основе своей тождественны с
механизмами, управляющими организацией дискурса. Существенная
(это не значит - единственная) разница между ними заключена в
операции конденсации (импликации), которой подвергается
дискурс, чтобы тем самым превратиться в троп или в
подразумеваемое. (2) Отсюда следует, что дискурсивным
соответствием тропу служит не отдельное слово, а предложение,
а подразумеванию - не предложение, но умозаключение. (3)
Категории дискурса (дискурсивные категории) могут послужить
описанию различных видов косвенного (иносказательного)
значения: такова оппозиция между предикатом (синтагмой) и
предложением или между предложением и умозаключением; так же
между различными модальностями каждой из этих категорий. (4)
Специфику косвенных (иносказательных) значений следует искать
не в отношении между наличным и отсутствующим смыслом, но в
иной плоскости.
Примечания
1. Термином "sapientiaux''
называют чаще всего некоторые книги части Ветхого завета
например Экклесиаст, и т. п. - Прим. ред.
|
