ИВАН КЛУЛАС

ЛОРЕНЦО ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ

М.: Молодая гвардия, 2007. – 260 [12] с .: илл. (Жизнь замечательных людей)

Перевод осуществлен по изданию: Ivan Cloulas. Laurent le Magnifique. Paris: Fayard, 1997

ПРЕДИСЛОВИЕ

Полубоги — дети богов стелют львиную шнуру на кострах и сжига­ют себя на вершинах гор.

 

Морис де Герен 

 

Кентавр Лоренцо Медичи получил в истории неоднозначную ре­путацию. Пожалуй, это самая многогранная фигура из всех деятелей Возрождения.

Его портреты вводят в заблуждение. Сам он считал себя уродом, но нам кажутся симпатичными и его прямоугольное лицо, изображенное на медали в память подавления загово­ра Пацци, и его образ изможденного страдающего человека, запечатленный неизвестным художником, и его трагически-трогательная посмертная маска.

На других же портретах он выглядит поистине блестя­щим, "Великолепным". Художники идеализировали его: Гоццоли в «Поклонении волхвов» превратил в прекрасного принца. Боттичелли изобразил задумчивым, гордым и нелю­димым мечтателем, Гирландайо — благодушным зрелым му­жем с ласковой улыбкой. Верроккьо, а потом Бронзино — мудрым, расчетливым государственным деятелем.

Современники Лоренцо отмечали многогранность его личности. Вот что писал Макиавелли, высоко ценивший его как политика: «Он был в высшей степени возлюблен удачей и Богом: все его замыслы были успешны, а замыслы его врагов проваливались... Его образом жизни, его благоразу­мием и удачей восхищались государи всей Италии и отда­ленных стран... Его добрая слава росла день ото дня благодаря его разуму: в спорах он бывал красноречив и внятен, в решениях мудр, в исполнении скор и отважен. Великие ка­чества эти не омрачались никаким пороком, хотя он был на редкость склонен к делам любовным, ему нравилось бывать у остроумных и насмешливых людей и развлекаться пустя­ками более, чем то подобает столь важной персоне: напри­мер, часто видели, как он играет с маленькими мальчиками

11

 

и девочками. Видевшим его в делах серьезных и в развлече­ниях казалось, будто в его лице невозможным образом со­единились два разных человека».

Этими строками заканчивается «История Флоренции», написанная Макиавелли в 1525 году и посвященная Кли­менту VII — второму папе из рода Медичи. Восемью годами раньше Никколо Валори представил Лоренцо Великолепно­го образцом подражания для молодых принцев Джулиано Немурского и Лоренцо Урбинского, которым Лев X, сын старшего Лоренцо, поручил управление Флоренцией.

В 1537 году, когда к власти пришел еще один Медичи, Козимо I, знаменитый историк Гвиччардини написал в сво­ей «Истории Италии» о Лоренцо: «Благодаря своей славе, благоразумию и чрезвычайно острому разуму он доставил своей отчизне богатства, блага и красоты, расцветающие в обществе, где царит долгий мир».

Новая династия, связанная с Лоренцо лишь дальним родством, объявила его своим предком. В палаццо Веккио живописцы Вазари и Чиголи помпезными фресками про­славляли деяния Козимо Старшего и Лоренцо Великолепно­го. Во дворце Питти художник Франческо Фурини в огром­ной композиции изобразил его апофеоз: Лоренцо подобно полубогу возносится на небеса.

Французы Великого века помнили о Лоренцо. Варийя в «Тайной истории дома Медичи» (1687) составил колорит­ный рассказ из весьма любопытных анекдотов. Но, памятуя о «благодеяниях, которые христианнейший король Людо­вик XIV через своего министра Кольбера оказал литерато­рам», Варийя сделал репутацию Лоренцо основанием славы своего мецената, а самого Великолепного — прообразом Ко­роля-Солнца.

В самой Флоренции, когда династия Медичи пресеклась, новый великий герцог Петр Леопольд (брат императора Иосифа II, стараниями европейских дипломатов возведен­ный на Тосканский престол) также ощутил потребность от­дать дань памяти предшественника. По его заказу Анджело Фаброни написал «Жизнь Лоренцо Великолепного» (1784). Герой этого труда, основанного на многочисленных источ­никах, показан просвещенным самодержцем.

Лоренцо стал одним из главных персонажей европейской истории. В 1795 году Уильям Роско представил в своем изложеннии «Жизнь Лоренцо Медичи» англосаксонской публике. Она быстро разошлась во французском переводе Франсуа Тюро: Лоренцо являл собой образец государя-гражданина, который твердой рукой правил республикой,

12

 

подавлял заговоры, возрождал искусства, словесность и всеобщее благоденствие, как собирался делать и Бонапарт. Этот романтический образ долго был популярен. Но посте­пенно он уточнялся, а потом стал даже оспариваться в ра­ботах новых исследователей, как, например, в «Истории итальянских республик Средних веков» (1-е издание: 1807— 1809; 2-е издание: 1818), написанной швейцарцем Шарлем Леонаром Симонда де Сисмондом. Автор вынес Лоренцо столь суровый приговор, что у него с Роско чуть не дошло до дуэли!

«При всей его деловой ловкости, Лоренцо Медичи как государственного деятеля нельзя поставить в ряд великих людей, которыми может гордиться Италия. Такая честь по­добает лишь тем, кто простирал свои взгляды выше личной выгоды, кто собственными трудами давал своей стране мир, славу и свободу. Лоренцо же, напротив, почти всегда вел по­литику самую эгоистическую, удерживал присвоенную власть кровавыми казнями, каждый день отягощал нена­вистное бремя, наложенное на вольный город, отнял у закон­ных властей полномочия, данные им конституцией, и отвра­тил своих сограждан от политического поприща, на котором они до него проявляли столь блестящие дарования».

Впрочем, далее швейцарский автор признает «гений это­го необыкновенного человека» и его просвещенное покро­вительство искусству и словесности: «Он был создан, чтобы все знать, все понимать, все чувствовать ...Он имел столь живое чувство прекрасного и правильного, что обращал на этот путь тех, кто не мог следовать ему сам». Так в образе Лоренцо соединились жестокий диктатор и защитник духов­ных ценностей.

Чтобы рассудить различные мнения, необходимо было обратиться к источникам. Любознательные немецкие уче­ные занялись Лоренцо Великолепным после того, как Якоб Буркхард завершил исчерпывающее исследование итальян­ского Возрождения (1860). В 1874 году Альфред фон Реймонт издал его подробную биографию, содержащую факти­ческий материал о происхождении богатства семьи Медичи. Затем Б. Бузер представил основанное на тщательных изыс­каниях исследование о политике Лоренцо в итальянских де­лах и о сношениях с Францией (1879). Разумеется, не оста­лись в стороне и итальянские историки: они также написали весьма ценные обобщающие труды. Помпео Литта разобрал­ся в хитросплетениях истории рода Медичи, а Изидоро дель Лунго осветил многое, что прежде было неясно. Кроме то­го, Лоренцо заново оценили как поэта. За три столетия в

13

 

свет вышли только три неполных собрания его стихотворе­ний (1554. 1763, 1825) да избранные отрывки в качестве приложения к биографии Роско. Лишь в 1850 году Джозуэ Кардуччи выпустил критическое издание «Стихотворений» Лоренцо Медичи. За ним последовали историки литературы. Так появились новые прекрасные издания, в том числе под редакцией Симиони (1939) и Эмилио Биджи (1955).

Личная жизнь Лоренцо Великолепного, приоткрыв­шаяся его стихами, вдохновила английских исследователей. В 1910 году вышло первое издание «Истории семьи Меди­чи» полковника Дж. Ф. Янга, впоследствии регулярно пере­издававшейся. В том же году Джанет Росс посвятила книгу первым Медичи (на базе их переписки), а два года спус­тя — поэзии Лоренцо.

Во Франции историк Ф. Т. Перран заклеймил происки предков Лоренцо Великолепного, стремившихся к власти, а затем и его собственную диктатуру («История Флоренции от владычества Медичи», т. I, 1888). Автор добросовестно ука­зал свои источники, предоставив тем самым читателю мате­риал для собственных размышлений. Андре Лебе в «Очерке», посвященном Лоренцо (1900), не стал себя этим утруждать. Он разделял мнение прежних панегиристов: «Лоренцо Ме­дичи со страшной силой притягивал меня к себе. Я расска­зывал о его восхитительном примере, и мне все ясней ста­новилось, как эта пылкая и разумная душа обуздала в конце концов химеру республиканского правления». Такое сочи­нение, конечно, не историческая работа; оно приносит пользы не больше, чем вреда. Совсем другое дело — пре­красный портрет, нарисованный Пьер-Готье в книге «Три Медичи» (1933). Впервые французский историк изобразил в одном масштабе достоинства, недостатки и даже пороки этой личности, столь мошной и столь противоречивой. Рас­сказчик пользуется «простодушными сокровищами» стихов Лоренцо. В конечном счете все в герое оправдывается тем, что он поэт: «Блажен, кто, как Лоренцо Медичи, оставил после себя самую прочную славу: несколько страниц, на ко­торых блистает правда!»

В 1937 году Марсель Брион ничтоже сумняшеся объявил Лоренцо «демократом», который считал, «что народ должен в конце концов разделить интеллектуальные наслаждения с самыми привилегированными классами, декларировал все­общее право на культуру и искусство... Он стремился сде­лать из флорентийцев народ художественных критиков, по­добно афинянам времен Перикла. 'Это был благородный идеал,  но  в  психологическом  отношении — заблуждение.

14

 

простительное для человека, сформированного платониками и поэтами».

В 1949 году Фред Беренс пошел еще дальше. Его перегру­женная подробностями книга называется «Лоренцо Медичи, или Поиск совершенства». Здесь идеал Лоренцо уже совер­шенно смешивается с идеалом Перикла: «Служить боль­шинству, обеспечивать равенство всех перед законом, чтобы свобода граждан вытекала из свободы общества».

Новые исследования итальянских ученых, архивные на­ходки и многочисленные работы о Ренессансе позволили беспристрастнее взглянуть на Лоренцо Медичи. В 1937 году Опостен Ренодо попытался дать объективную характеристи­ку этой личности («Государственные деятели», т. 2). Но го­воря о таком человеке, трудно оставаться хладнокровным. Этторе Аллодоли прощает Лоренцо все любовные грехи: «Можно сказать, что Лоренцо Великолепный в сравнении с государями его времени был просто святым: у него не было незаконных детей, он никого не насиловал...» А Роберто Пальмарокки, когда писал биографию Лоренцо Великолеп­ного (1941), извлек из исторических документов актуальный тогда политический урок: Лоренцо доказал, что сила государ­ства состоит в единстве руководства и сплоченности нации.

Между тем книга Хью Росса Уильямсона, вышедшая в Лондоне в 1975 году, представляет Лоренцо как «естествен­ный продукт своего времени и своей страны: гений Флорен­ции XV века, которого не коснулись более поздние идеи пу­ританизма и либеральной демократии... На самом деле сам Лоренцо и был Возрождением, и ничто в искусстве и мыс­ли его времени не может быть по-настоящему понято вне связи с ним и его жизнью».

Чтобы встроить Лоренцо Медичи в контекст его эпохи, потребовалась большая работа по выявлению подлинных источников. Она началась в I960 году, и ее результаты во многом изменили традиционные точки зрения.

Очень много серьезных работ написано об искусстве. Механизм творчества, символика, взаимовлияния художни­ков вскрыты в трудах таких корифеев, как Пьер Франкастель и Андре Шастель, книга которого «Искусство и гума­низм во Флоренции времен Лоренцо Великолепного» (1959) стала эпохальной. Отдельные аспекты философии и литера­туры этого времени стали предметом углубленных исследо­ваний. Среди многих ценных трудов выделим «Марсилио Фичино» Раймона Марселя (1958) и работы П. О. Кристеллера; «Молодость Лоренцо Медичи» Андре Роншона (1963), исследование Анджело Липари о принципах поэтической

15

 

техники Лоренцо в связи с «новым сладостным стилем» (1973). Такие ученые, как Эудженио Гарен, Христиан Бек и их коллеги из университетов и исследовательских центров Европы и Америки, воссоздали и продолжают воссоздавать недостававший прежде фон для истории гуманизма вообще и Лоренцо Медичи в частности; свидетельство тому — не­большая, но ценная книга Паоло Орвьето «Лоренцо Меди­чи. (1976).

Что касается финансовых вопросов, то большой дефицит старых источников в 1963 году был восполнен обобщающим трудом Раймонда де Рувера «Возвышение и падение банка Медичи», а также научными сообщениями о функциониро­вания филиалов банка. Начало глубокой разработке темы было положено в I950 году случайной находкой секретных бухгалтерских книг великих банкиров.

О государственном строе, налогах, положении общест­венных классов Флорентийской республики при Медичи прежде было известно только из мемуаров и общих оценок. Ныне существуют основательные исследования, среди кото­рых надо особо отмстить «Государственный строй Флорен­ции при Медичи» Николая Рубинштейна (1966), «Возвыше­ние партии Медичи во Флоренции» Дейла Кента (1978), а также «Тосканцы и их семьи: исследование флорентийской переписи 1427 года» — работу, выполненную Кристиан Клапиш и Давидом Эрлии на основании компьютерной обра­ботки данных (1978).

Наконец, на верный путь нас выводит издание полного свода переписки Лоренцо Медичи, сохранившейся во Фло­ренции. Риме, Милане, Модене и Венеции. В 1977 году Ни­колай Рубинштейн вместе с Риккардо Фубини выпустил пер­вый и второй тома. Это издание, уточняющее хронологию событий, куда в качестве приложений включены трактаты, письма государей и правительств, доклады послов, позволя­ет нам лучше понять причины и движущие силы событий, пределы личной ответственности.

Мы начнем с рассказа о происхождении богатства Ло­ренцо Великолепного, проследим путь, который привел его к власти во Флорентийском государстве, после чего сможем оценить Лоренцо как политика, банкира, мецената и по­эта — многоликого Лоренцо Медичи, подобного и Аполло­ну-победителю, и Марсию с содранной кожей — персона­жам сердоликовой печатки Медичи.

16

 

Содержание          Наверх           Biblio Italia