ИВАН КЛУЛАС

ЛОРЕНЦО ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ

М.: Молодая гвардия, 2007. – 260 [12] с .: илл. (Жизнь замечательных людей)

Перевод осуществлен по изданию: Ivan Cloulas. Laurent le Magnifique. Paris: Fayard, 1997

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

 

КОРНИ БОГАТСТВА

 

Глава I

КУПЕЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА

 

В Европе царило Средневековье, а Италия, избежав и монархической централизации, и строгой феодальной иерар­хии, широко распахнула двери для веяний, идей и богатств всего мира. Туда можно было попасть через альпийские пе­ревалы, или морскими путями — через Тирренское и Адри­атическое моря, или морем же с юга, из Африки. Теми же путями отважные искатели приключений в надежде разбога­теть устремлялись из Италии в торговые центры; долгая и утомительная дорога приводила их в далекие края — в Шам­пань, на берега Балтийского и Черного морей, в Малую Азию, к пределам России и загадочного Востока.

В XII веке купец возил на поясе и в переметных сумах звонкую монету, вырученную от продажи или предназначен­ную для покупок. Пилигримы и крестоносцы, отправляясь в Святую землю, тоже имели при себе тяжелые кошельки. За их счет жили не только разбойники и пираты, но и грабите­ли-феодалы, и люди военного сословия, наперебой обирав­шие путников. Тех, кому удавалось ускользнуть от грабите­лей, поджидали другие опасности — и на суше, и на морс.

Но в опасностях изощряется ум. Люди придумывали средства защиты. От одной ярмарки к другой (обычно их бы­ло четыре в год) переходил общий торговый регламент. По­всюду был принят взаимозачет покупок, унаследованный от меновой торговли: купленный товар по стоимости равнялся проданному и наоборот. Ключевой стала проблема обмена денег. Дело в том, что содержание драгоценного металла в монетах разных стран, а подчас разных синьорий или горо­дов, было неодинаковым. Поэтому был придуман вексель, позволявший путешественнику переводить необходимую ему сумму в разной монете из пункта отправления в пункт при-

17

 

бытия. Чтобы система правильно функционировала, по всей Европе стала формироваться корреспондентская сеть, обес­печивавшая правильность платежей. В то же время стала по­всеместной практика страхования торговых перевозок.

Это важное усовершенствование техники торговли спо­собствовало росту класса банкиров и менял. На смену странствующему купцу пришел оседлый делец. В портовых городах (Генуе, Венеции) негоцианты объединялись на пе­риод морского путешествия в товарищества. Они делили между собой расходы и прибыль. В городах, удаленных от моря (Сиене, Пьяченце, Флоренции), создавались более ус­тойчивые торговые товарищества. Они существовали столь­ко, сколько желали их члены. Компаньоны участвовали в прибылях и убытках пропорционально своей доле капитала. Социальная функция этих групп была и банковской, и тор­говой. Купцы, входившие в них, являлись и менялами, и продавцами, и покупателями самых разнообразных товаров. Это диктовалось экономической необходимостью.

Дело в том, что Италия представляла собой огромную мануфактуру, производившую различные товары: так, Ми­лан славился оружейным делом, а Флоренция — производ­ством шерстяных и шелковых тканей. Сырье, приобретав­шееся за границей, оплачивалось благодаря экспорту предметов роскоши. Торговый баланс существенно переве­шивал в пользу Италии. Флоренция особенно славилась ка­чеством продукции, за которым строго следили ремеслен­ные корпорации — arti.

Одна из первых корпораций занималась выделкой тонко­го сукна. Она называлась Калимала по имени старой улицы (кажется, с дурной славой), где находились сукновальные мастерские. Мастера покупали на шампанских ярмарках грубые сукна и подвергали их обработке, техника которой хранилась в секрете. Сукно становилось тоньше, легче, воздушнее. Его красили в синий цвет вайдой, в красный — кер­месом и мареной, в ярко-пурпурный — настоем лишайника на моче. От последнего способа окраски произошла фами­лия Ручеллаи: семья, разбогатевшая на этом ремесле, взяла себе название упомянутого растения (rocella).

Калимала входила в число семи старших цехов. Из них лишь цех судей и нотариусов не был прямо связан с торгов­лей, но он обеспечивал ее правильное функционирование, составляя контракты и другие юридические документы. Кроме того, в число семи старших цехов входили: банкиры и менялы; врачи, аптекари и бакалейщики (торговавшие пряностями и драгоценными камнями); шелковый цех, на-

18

 

зывавшийся также по своему местонахождению в городе цех Пор Санта-Мария; наконец, цех скорняков и меховщиков.

Во вторую группу, в XIII веке получившую название средние цехи, входило пять корпораций, которые не вели внешней торговли: мясники, сапожники, кузнецы, плотни­ки и каменщики, торговцы одеждой. Третью группу состав­ляли младшие цехи. В нее в разное время входило то девять, то десять корпораций мелких ремесленников: кабатчиков и виноторговцев, содержателей гостиниц, торговцев солью, маслом и сыром, кожевников, оружейников, слесарей, тележ­ных мастеров, столяров, булочников. Все эти ремесленники и торговцы, обеспечивавшие город товарами повседневного спроса, ни по доходам, ни по влиянию не могли сравниться с членами старших и средних цехов. Тем не менее все цехи руководствовались однотипными уставами. Членами корпо­раций были только хозяева мастерских и лавок. Они были обязаны соблюдать законы о труде, квоты производства, обеспечивать контроль качества и ценовые пропорции. Из­бранные корпорацией ответственные лица (консулы или приоры) имели право наказывать нарушителей и даже преда­вать их суду за незаконную деятельность, например, за рос­товщичество, запрещенное Церковью, за продажу продук­ции, не соответствующей установленным нормам.

Таким образом, ремесленные корпорации, цехи, обеспе­чивали надлежащее качество продукции, предназначавшей­ся для продажи как на внутреннем рынке, так и на внешних рынках. Купцы, объединявшиеся в компании для торговли за рубежом, помимо того что были членами одного из стар­ших цехов, записывались еще и в цех менял, и в один-два цеха, объединявших производителей товара.

 

Флорентийцы — банкиры Европы: процветание и банкротства

 

Финансовый успех флорентийских компаний был связан с политической конъюнктурой. В XIII веке город раздирала вражда между гибеллинами, сторонниками германского им­ператора, и гвельфами, сторонниками папы. В 1266 году по­бедили гвельфы. С тех пор папы, враги императоров, стали брать займы именно у флорентийцев. Знаменитый Карл Анжуйский, брат Людовика Святого, именно к Флоренции обратился за финансовой поддержкой, чтобы овладеть Не­аполем и Сицилией, отобрав их у потомков императора Фридриха II.

19

 

Кроме того, флорентийские купцы воспользовались крупными банкротствами конкурентов из соседних городов, Сиены. Лукки и Пистои: эти банкротства в конце XIII века следовали одно за другим. В самой Флоренции в 1300 году разразилась гражданская война между партиями «белых» (довольно близких к гибеллинам) и «черных». Она закончи­лась изгнанием крупных банкирских семей, в том числе се­мьи Портинари. из которой происходила Беатриче, воспетая Данте, также разделившим участь изгнанника.

Компании «черных», овладевшие положением, вступили в ожесточенную конкурентную борьбу между собой; многие из них постепенно исчезли. Самым показательным было паде­ние дома Скали в 1326 гаду; оно испугало купцов, объединив­шихся в компании под главенством семей Барди, Перуцци и Аччайуоли. Было решено не отбивать друг у друга рынки сбыта и действовать солидарно. Тем самым они завоевали до­верие мелких вкладчиков. Компании брали на хранение их капиталы и пускали во внешнеторговый оборот, иностранны­ми займами и меняльными операциями обходя церковный запрет на взимание процента: доходность колебалась от 6 до 10 процентов (скажем для сравнения, что недвижимость тогда приносила не более 5 процентов). Компаньоны, участвовав­шие в капитале, получали иногда весьма значительные диви­денды: «акционеры» компании Перуцци в 1300— 1324 гадах — от 15 до 40 процентов, компаньоны Альберта в 1322—1329 го­дах — от 12 до 16,5 процента, а компаньоны Россо дельи Строцци в 1330—1340 годах — от 300 до 1000 процентов!

Эти огромные прибыли объясняют, почему в XIV веке Флорентийская республика для наполнения бюджета прибе­гала к государственному займу. Обычно под 5 процентов, но если ценные бумаги скупались по низкой цене в момент кризиса, процентная ставка доходила до 15. Государствен­ный заем давал удачливым дельцам возможность дифферен­цированного вложения средств. С другой стороны, их удач­ливость объясняет, откуда в XIV веке появилось множество дворцов, монастырей, капелл, расписанных знаменитыми мастерами вроде Джотто (он создал фрески капелл Барди и Перуцци во францисканской церкви Санта-Кроче). Посте­пенно дельцы, опьяненные успехом, перестали соблюдать осторожность в размещении капиталов. Они поддались на уговоры царствующих особ и стали выдавать им займы. От этих займов ожидались небывалые доходы: чистая прибыль до 33,3 процента, экспортные лицензии, освобождение от пошлин, в частности, на английскую шерсть и сицилийскую пшеницу. Но компании недолго упивались этими заманчи­выми перспективами барыша и почета.

20

 

Барди одолжили английскому королю 900 тысяч флори­нов, Перуцци — 600 тысяч; королю Сицилии Роберту Анжуй­скому каждая компания дала в долг более 100 тысяч флори­нов. Флорентийский хронист Виллана писал, что займы, выданные Англии, стоили целого королевства. Для сравне­ния скажем, что покупка Авиньона у Жанны Неаполитан­ской в 1348 году обошлась папе Клименту VI в 80 тысяч флоринов, а Монпелье французский король купил в 1349 го­ду за 130 тысяч. Но король Эдуард III. которому война с Францией стоила крупных расходов, не смог отдать флорен­тийцам долг. Компании обанкротились: Перуцци и Аччайу­оли в 1343 году, Барди — в 1346-м.

В делах наступил полный застой, а вскоре на Флоренцию обрушилась настоящая трагедия. Страшная, свирепствовав­шая по всей Европе эпидемия чумы 1348—1350 годов выко­сила больше двух третей населения Флоренции. В городе, насчитывавшем около 120 тысяч жителей, умерло больше 80 тысяч, а вместе с жителями близлежащих деревень — 96 тысяч! Демографический подъем, наметившийся к 1380 го­ду (60 тысяч жителей), был оборван новыми волнами эпи­демий: в 1427 году, согласно налоговому цензу (catasto), в городе насчитывалось всего 37 тысяч жителей! Флоренция могла еще выдержать сравнение с Севильей и Лондоном (по 50 тысяч жителей), но очень бледно выглядела рядом с крупнейшими городами Италии — Неаполем и Венецией, насчитывавшими по 100 тысяч человек.

Дела вновь оживились благодаря новым компаниям, кото­рые основали купцы Альберта, Альбицци, Риччи, Строцци. Содерини, а также и Медичи. Множество дельцов создавало кланы, которые, в отличие от своих предшественников, не желали объединяться, а, наоборот, всячески старались унич­тожить друг друга. Так, Альберта, достигшие могущества, сделавшись банкирами папского двора, в 1370—1371 годах довели до банкротства семейство Гуарди. Они вступили в конфликт с Альбицци и Риччи. но попытка применить силу на политической арене привела к их изгнанию. Впрочем, с их отъездом деловых людей меньше не стало: около 1370 года во Флоренции насчитывалось 150—200 семейств, члены которых занимались коммерцией. (Эта цифра сравнима с Венецией.) То есть в городе было от одной до полутора тысяч активных коммерсантов, и это количество было весьма стабильным.

Примерно через полвека, во время первого финансового ценза 1427 года. 100 семейств владели более чем четвертью городского достояния, или шестой частью богатства всей Тосканы.

21

 

 

Политический строй Флоренции

 

Власть во Флоренции принадлежала немногим избран­ным. От экономического могущества до политической вла­сти всего один шаг, и его сделали быстро. В XII веке городом управляли консулы из числа местной буржуазии, позднее получившие название старшин. Они подчинялись графу То­сканскому (резиденция которого обычно находилась в Лукке), а тот был вассалом далекого германского императора. Граф и рыцари, жившие вокруг города и имевшие укреплен­ные лома, как обычно, стремились ущемить права горожан. Те обращались к арбитру из другого города, который стал затем постоянным должностным лицом (подеста). Его на­значали на короткий срок, не более года. Подеста щедро платили за то. что он исполнял должность судьи и разбирал споры враждующих сторон. Но соседние землевладельцы подчинялись ему неохотно, пользуясь раздорами гвельфов и гибеллинов.

В 1250 году пришлось организовать городское ополче­ние, чтобы их усмирить. Командовать им стал капитан на­рода, избиравшийся, как и подеста, из числа иноземных рыцарей-гвельфов. Новому должностному лицу было также поручено принимать жалобы граждан на налогообложение и на вымогательства благородного сословия. Подеста же стал судьей по уголовным делам и принимал кассационные жалобы. Как при подеста, так и при капитане народа было по два совета. Советы при подеста назывались «Советами коммуны», потому что в них была представлена вся общи­на: и благородное сословие, и купцы. Советы при капитане назывались Советами народа, потому что в них заседали только пополаны — ремесленники. Очень скоро они стали доминировать.

В 1266 году с торжеством гвельфов участие народа в уп­равлении городом расширилось. Дело в том, что среди ги­беллинов, отстраненных от власти, было много рыцарей. Те­перь хозяева ремесленных мастерских и лавок их одолели. Управление все больше брали в свои руки сами корпорации, вернее крупнейшие из них (старшие цехи), за исключением судей и нотариусов, которые и так в разном качестве участ­вовали в городском управлении. Выборные представители, по одному от каждого из шести цехов, называвшиеся при­орами, составляли исполнительную коллегию — синьорию, в которой представляли как свою корпорацию, так и одну из шести частей города — sestieri или sesti, заменивших прежнее деление города на кварталы.

22

 

В 1293 году «Установления справедливости», обнародо­ванные 18 января*, дали народу еще больше власти. Пять средних цехов получили наряду с шестью старшими право выдвигать кандидатов на должности приоров и гонфалоньера справедливости. Гонфалоньер справедливости вместе с шестью приорами заседал в синьории, приводил в исполне­ние ее решения: в его распоряжении была вооруженная ми­лиция численностью более двух тысяч человек. Такая струк­тура синьории просуществовала до конца республиканского строя в XVI веке.

Постановления синьории рассматривал Совет ста, из­бранный из числа купцов города. Затем они поступали в Со­веты народа во главе с капитаном народа — один из 80, дру­гой из 300 членов, представлявшие всех пополанов, то есть ремесленников, а потом — в Советы коммуны из 90 и 300 членов под председательством подеста, вместе с которыми заседали и цеховые консулы. Голосование было иногда от­крытым, иногда тайным; голосовали бобами: черный боб оз­начал «за», белый — «против». Особо важные дела выноси­лись на рассмотрение народа, созывавшегося на собрание на главной площади и выражавшего одобрение возгласами. Прежде чем сформулировать свое предложение, приоры со­ветовались со всевозможными экспертами. Кроме того, они могли созвать чрезвычайный комитет (balia)* полномочия которого бывали весьма широкими.

Такое обилие советов и комитетов ставило власти под контроль большого числа граждан. Надзирала над ними и еще одна инстанция — партия гвельфов, официальная поли­тическая организация, в 1267 году получившая усиленный аппарат управления, напоминавший государственный: кол­легию капитанов с двумя советами. Партия следила, чтобы государственные постановления и действия частных лиц ни­коим образом не могли благоприятствовать гибеллинам. Она же выявляла подозрительных лиц. Республика поручала ей содержание крепостей, укреплений и общественных зда­ний. Под таким надзором члены синьории в принципе не имели никакой возможности определять политику. Впро­чем, и мандат их действовал всего два месяца.

Их жизнь регулировалась строжайшими правилами. Чле­нов синьории запирали в помещении, где они находились и днем и ночью и полностью содержались на общественный счет. Первоначально их резиденция находилась в башне

* Даты соответcтвуют современному календарю, а не флорентийско­му, по которому год начинался с Благовещении (25 марта). - Прим. авт.

23

 

близ дворца подеста, потом во Дворце коммуны (сейчас на­зывается палаццо Веккио), построенном в конце XIII века. Никакого жалованья им не платили. По окончании срока исполнения обязанностей они получали пожизненную при­вилегию носить любое оружие в стенах Флоренции. Никто не мог быть переизбран приором раньше, чем через два го­да, а гонфалоньером — через год.

К синьории, основному правительственному органу, в июне 1321 года прибавился Совет двенадцати почтенных мужей {buoni uomini), избиравшийся на шесть месяцев для принятия решений. Этот совет позволял в течение трех пол­номочий синьории поддерживать единое направление в политике. Благодаря очень частому избранию приоров, гонфалоньера справедливости, почтенных мужей, а также зна­меносца (гонфалоньера) городского ополчения город посто­янно находился в возбуждении. Чтобы избавиться от этого, в 1323 году была принята очень хитроумная система выдви­жения кандидатур (squittino): синьория вместе со специально назначенным для этого комитетом составляла список граж­дан, способных занимать государственные должности на со­рок два месяца, то есть двадцать один срок полномочий си­ньории. Имена писались на кусочках пергамента, которые запечатывались в восковые шарики, а те клали в мешочки. При необходимости назначить новое должностное лицо (всего их было 136) из мешочков доставали шарики и назна­чение проводилось по жребию. Периодически (не реже, чем раз в пять лет) процедура повторялась, чтобы обновить спи­сок лиц, достойных избрания.

Постепенно эта система совершенствовалась. На чрезвы­чайном собрании, составлявшем список, стали присутство­вать три иноземных монаха (францисканец, доминиканец и отшельник), дававшие обет беспристрастия. Их задача со­стояла в том, чтобы записывать имена, названные собрани­ем, на листочки, которые клали в мешочки, и в общий спи­сок, с которым сверялись в спорных случаях. Мешочков брали семь: по одному на каждую из шести частей города (sesto) и еще один, из которого доставался мешочек с име­нем гонфалоньера. В других мешочках, побольше, лежали листочки с именами кандидатов на другие должности. Ме­шочки хранились во францисканском монастыре Санта-Кроче. Список — в доминиканском монастыре Санта-Мария Новелла. Жребий тянули капитан народа и подеста. Наряду с этим система учреждений упрощалась: исчез Совет ста при приорах, а советы при подеста и при капитане на­рода слились. Между тем в избрании одного приора от sesto

24

 

был недостаток: один человек, представлявший целый ок­руг, получал личный политический вес. тем больший, чем большими были его собственные богатство и известность. Выход был найден в 1343 году. Иностранный сеньор Готье де Бриенн, герцог Афинский, призванный в арбитры, рас­пустил все государственные учреждения, которые подлежа­ли папкой реорганизации. Деление города на шесть частей упразднили и восстановили старое деление на четыре квар­тала, названные по именам главных храмов: Санто-Спирито (или Ольтрарно), Санта-Кроче, Сан-Джованни, Санта-Мария Новелла. К каждому из кварталов была приписана гра­ничившая с ним сельская территория (контадо).

Число приоров было доведено до восьми — от каждого квартала по два. Вместе с гонфалоньером справедливости в синьории стало девять членов. Коллегия почтенных теперь состояла из двенадцати членов (по три от квартала), а дру­гая коллегия — гонфалоньеров городского ополчении — из шестнадцати (по четыре от квартала). Члены двух собра­ний — Совета народа и Совета коммуны — также представ­ляли кварталы в равной пропорции.

Городской бюджет в сравнении с бюджетами других крупных европейских государств был велик. Доходы в ничем не примечательном 1330 году достигали 300 тысяч флори­нов, расходы 120 тысяч, но в военное время сразу же насту­пал дефицит. Коммунальная казна пополнилась соляным сбором и пошлинами, взимавшимися при въезде в город на продукты питания, а в самом городе — на предметы роско­ши. Позднее пошлинами были также обложены сделки с не­движимостью и строительство. Кроме того, государствен­ный бюджет пополнялся за счет принудительных займов (prestanze). Торговые компании и частные лица облагались налогом на основании оценки их доходов (estimo). Te, кто аккуратно платили свою долю и первыми подписывались в книгах государственного займа (monte), получали значитель­ные проценты и признавались годными к исполнению об­щественных должностей. Малые ремесленные корпорации, облагавшиеся налогом наряду с другими, все настойчивее требовали признания себя особыми цехами.

 

Социальные волнения и победа именитых граждан

 

Среди самых низших слоев населения Флоренции самы­ми обездоленными были "braccianti" (чернорабочие) и «ciom­pi» (чесальщики шерсти). Наниматели подвергали их физи-

25

 

ческому насилию. Они были почти как рабы, которых дер­жали тогда почти во всех знатных семьях: венецианцы похи­щали славян и кавказцев на берегах Черного моря и с боль­шой выгодой продавали в Италии.

Непокорность рабов иногда выражалась в убийствах и по­бегах, но солидарность именитых людей никак не давала тем, кого называли «домашними врагами», проявить себя в массе. Зато нищий люд время от времени находил для себя глашатаев. В частности, герцог Афинский в 1343 году даро­вал младшим цехам право иметь своих консулов. После де­мографической катастрофы, вызванной «черной смертью», нехватка рабочих рук пошла на пользу бедноте, труд которой был необходим для нового подъема экономики. Объектом ее давления стали представители «жирного народа». Младшие цехи требовали допуска к управлению государством, но вос­становление традиционных учреждений ущемило их.

Часть «жирного народа» намеревалась в собственных ин­тересах использовать народное недовольство. Это были куп­цы; лишь недавно вошедшие в деловые круги: Рондинелли, Каппони, Медичи. Старые фамилии — Пацци. Донати, Барди — не допускали их к власти. Впрочем, известны и ис­ключения: так, в 1341 году некий Джованни Медичи был в составе делегации послан флорентийцами вступить во вла­дение Луккой, которую они купили у немецких рыцарей. Но этот Медичи не смог справиться с пизанцами, отобравшими новое владение у Флоренции, и герцог Афинский при руко­плесканиях старых семейств его за это казнил.

После чумы 1348 года соперничество между старыми фа­милиями и представителями новой городской верхушки (по­следние стали называться пополанами) приняло форму скрытой гражданской войны. Молчаливая поддержка про­стонародья делала пополанов опасными. Старые фамилии искали способы отстранить их от общественных должностей. Они узаконили практику «аммониций» — публичных доно­сов на людей, подозреваемых в симпатиях к гибеллинам. Те, на кого поступил донос, подвергались различным наказани­ям, главным из которых была «гражданская смерть» — ис­ключение из списков кандидатов на высшие должности.

Власть принадлежала крупной буржуазии. Ее лидеры Пьеро дельи Альбиции, Карло Строцци и Лапо ди Кастильонкьо правили прямо или через своих клевретов. С 1357 по 1366 год они исключили из списков больше двухсот чело­век, принадлежавших к народной партии, в том числе и не­которых своих родственников. Группа энергичных людей — Бенедетто  дельи  Альберти,  Джорджо   Скали,   Томмазо

26

 

Строцци (двоюродный брат Карло) и Сальвестро Медичи — ждала реванша.

Несмотря на давление со стороны городской верхушки, Сальвестро был избран гонфалоньером. Он тотчас же пред­ложил синьории закон об амнистии тех, кого сочли подо­зрительными лицами. Большинство приоров не поддержало это предложение, тогда Сальвестро внес его на рассмотре­ние в Совет народа, и тот принял закон. Узнав об этом, про­стой народ восстал против крупных буржуа, разграбил и сжег их дома. Таким образом, еще до окончания срока ма­гистратуры в июне 1378 года Сальвестро Медичи удалось свергнуть власть магнатов в республике. Но крупные бур­жуа, хозяева старших цехов, были еще очень сильны. Они могли назначить на высшие должности своих людей и вновь взять государство под свой контроль. Для победы нал ними нужен был не бунт, а революция. Восстав в первый раз, бед­няки-рабочие испытали свою силу. Сальвестро Медичи и его друзья подстрекали их продолжить выступления против существующего социально-экономического порядка. Черно­рабочие, и в первую очередь чесальщики шерсти (чомпи). на тайном собрании поклялись сражаться, не щадя своей жизни, чтобы завоевать право объединяться в профессио­нальные ассоциации. Они хотели добиться таких условий найма, чтобы иметь возможность достойно жить и участво­вать в государственных делах.

Народное восстание под руководством главы чомпи Ми­келе ди Ландо победило. Комитет по реформе (balia), в ко­торый входили Сальвестро Медичи и Бенедетто дельи Аль­берти, принял революционные решения. Было создано три новых цеха. В первый вошли мелкие ремесленники — че­сальщики шерсти; он насчитывал 9 тысяч членов. Второй составили красильщики, сукновалы, изготовители чесальных гребней. Третий — стригали, штопальщики, промывальщи­ки, чулочники, изготовители знамен. Новые цехи наряду с другими корпорациями приняли участие в выборах новой синьории и получили пять мест из девяти. Пост гонфалоньера по справедливости достался чесальщику Микеле ли Ландо. У старых младших цехов было два места, у старших цехов — также два. Таким образом, все младшие корпора­ции получили большинство голосов — семь из девяти. Но­вая синьория создала прочную основу для участия народа в управлении. Было решено, что впредь каждая из трех групп цехов — старшая, средняя и младшая — будет получать по три голоса в синьории, а гонфалоньер будет выбираться от каждой из групп по очереди.

27

 

Такой строй, чересчур демократичный для республики, основанной на власти крупных купцов, не мог не оказаться эфемерным. В октябре 1378 года старшие цехи заключили соглашение с младшими, после чего первый и самый буй­ный из новых цехов, цех чесальщиков шерсти, был упразд­нен. Из остальных двадцати трех цехов семь старших (тра­диционные старшие цехи) получили право избирать четырех членов синьории, а шестнадцать младших — пять. Гонфалоньер избирался по очереди от одной и от другой группы. Не­большая группа вождей неудавшейся революции, в том чис­ле Микеле ди Ландо, подчинившийся восстановленному порядку, сохранила свои привилегии.

«Восстановление республики» консервативными силами повлекло за собой волну протестов и кровавых народных бунтов. Но они были безжалостно подавлены. В 1382 году цех суконщиков вернул себе первенство. Два новых млад­ших цеха были упразднены. Большой бунт чомпи закончил­ся казнями и изгнаниями. Джорджо Скали был осужден на смерть, Сальвестро Медичи изгнан в Модену, Микеле ди Ландо — в Кьоджу, Бенедетто дельи Альберти — в Геную. С ними в изгнание отправилось множество сторонников и членов дружественных им семейств.

Движение Флорентийской республики к демократиче­скому строю резко оборвалось. «Жирный народ» (купцов) одолел «тощий» народ (простой). Олигархия старших цехов, строго контролируя списки подлежащих избранию, обеспе­чивала себе большинство мест в коллегиях и комиссиях: так, старшие цехи теперь постоянно имели четырех своих при­оров из восьми, а также своего гонфалоньера. Крах народ­ной партии подорвал положение новой знати, вышедшем из этой партии и возглавлявшей ее. Итак, для этих людей, в том числе для Медичи, начался период долгого странствия в пустыне.

28

 

Содержание          Наверх           Biblio Italia