Пьер Антонетти

Повседневная жизнь Флоренции во времена Данте

М., Молодая гвардия, 2004. – 287 с.  (Живая история: Повседневная жизнь человечества).

Пер. с франц. и предисл. В.Д.Балакина.

© Pierre Antonetti. La vie quotidienne а Florence au temps de Dante. – Paris: Hachette, 1992.

Древний, но вечно цветущий город — Флоренция

 

«Прекрасна Италия — и по дарам природы, и по созданиям истории. Она богата благами роскошного кли­мата и плодородной почвы, украше­на чудными картинами южного, не­повторимо своеобразного, то вели­чественного, то изящно-тонкого пей­зажа... От веков античности (греко-римской цивилизации) до новейших времен она являлась носительницей высокой культуры...»* Далеко не каж­дому посчастливилось собственны­ми глазами видеть эту замечательную страну, но едва ли кому-то захочется поспорить с русским историком, сло­вами которого — подлинным при­знанием в любви к Италии — мне хо­телось бы начать предисловие к пе­реводу книги его французского кол­леги об одном из самых замечатель­ных ее городов — Флоренции. Одно­го названия книги, пожалуй, доста­точно, чтобы рука потянулась к ней. В сочетании же с именем величайше­го и до сих пор не до конца понятого итальянца рождается интрига: Фло­ренция времен Данте?!

Флоренция, или, как ее называли в старину, Фьоренца, что значит «Цве­тущая», расположена в одной из са­мых живописных областей Италии — Тоскане, раскинувшейся в самом цен­тре полуострова, с запада омываемой Тирренским морем, с востока огра­ниченной Апеннинскими горами,

* Гревс И. М. Кровавая свадьба Буондельмонте: Жизнь итальян­ского города в XIII веке. Л., 1925. С. 7.

6

 

пологими уступами перетекающими в долину. Холмистая местность тут и там пересечена речками и ре­чушками, впадающими в реку Арно — главный по­ток Тосканы, несущий свои воды в Тирренское море. Эта основная водная артерия области, обычно спо­койная, в периоды бурных разливов становится грозной, несет разрушения и даже гибель прибреж­ным жителям. Недалеко от того места, где Арно, покинув горные кручи, резко меняет северное направ­ление на западное, и расположилась по обоим его берегам Флоренция.

Когда история молчит, на помощь приходит легенда. Данте и его современники выводили проис­хождение родного города, с одной стороны, непосредственно от «матери городов итальянских» — Рима, Вечного города, а с другой — от этрусского поселения Фезулы, существующего и по сей день в ка­честве флорентийского предместья Фьезоле. Впро­чем, как установили археологи, еще в Х веке до н. э. на месте современной Флоренции существовало поселение культуры Вилланова, обитатели которого умели обрабатывать железо*. С VIII века здесь появи­лись племена этрусков, или тусков, давшие название этой области Италии (в античности и Средние века Тоскана называлась Этрурией, или Тусцией). Этруски долго господствовали не только в Центральной, но также в Северной и Южной Италии. Они, как пра­вило, не селились по берегам рек, предпочитали более безопасные вершины холмов, остерегаясь не столько наводнений, сколько людей. На одном из та­ких холмов и возникли Фезулы, обеспечившие свою безопасность стеной из больших каменных плит. Ее остатки до сих пор являются туристической досто­примечательностью. Город богател за счет торговли. Не утратил он своего значения и после того, как в IV веке до н. э. Этрурия была покорена римлянами. Около 200 года до н. э. фезуланцы построили на бе­регу Арно гавань, вскоре ставшую центром оживлен-

 

* Федорова Е. В. Знаменитые города Италии: Рим. Флоренция. Венеция. М„ 1985. С. 203.

7

 

ной торговли. «Нижние Фезулы», возможно, уже тог­да были прозваны римлянами Флоренцией — в честь хозяйственного процветания края.

Однако «этрусская Флоренция» просуществовала недолго. В начале I века до н. э. Фезулы приняли уча­стие в восстании италийских городов против Рима, потерпели поражение и подверглись жестокому на­казанию — разрушению по приказу диктатора Суллы (впрочем, горные Фезулы, старый город, римляне пощадили). Но недолго берег Арно оставался незасе­ленным. В 59 году до н. э. по распоряжению Юлия Цезаря сюда была выведена колония римских граж­дан. На правом, низком берегу реки, чуть западнее уничтоженной фезуланской гавани, основали но­вый город, официальным наименованием которого стало: Colonia Julia Florentia — «Цветущая колония Юлия [Цезаря]». Эпитет Florentia и по сей день, вот уже более двух тысяч лет, остается его названием. Правильный квадрат римской колонии (новому го­роду придали строгую квадратную планировку воен­ного лагеря с протяженностью каждой стороны око­ло 500 метров) без труда прослеживается на плане разросшегося города: видны линия городских стен, места четырех ворот посередине каждой стороны квадрата и направление соединяющих их главных улиц, пересекавшихся под прямым углом в центре города, где располагалась главная площадь — форум (теперь здесь находится площадь Республики).

Во времена Римской империи Флоренция ничем не выделялась среди городов Италии, экономически процветавших, благоустроенных и пользовавшихся правом самоуправления. Она стояла на одной из оживленных дорог, которые вели из Рима во все сто­роны обширной державы, на Виа Кассиа, соединяв­шей столицу с Северной Италией. Уже в римские вре­мена через Арно был переброшен мост в том месте, где сейчас находится построенный во времена Данте Понте Веккьо — Старый мост. Вероятно, во II — III веках во Флоренции появились христиане, это были греческие и восточные купцы и странники. В начале IV века город стал резиденцией епископа.

8

 

Конец античного периода в истории Флоренции ознаменовался жестокими потрясениями, связанны­ми с нашествием варваров. По преданию, город осо­бенно сильно пострадал от племени лангобардов (^длиннобородых»), захватившего в VI веке Италию и отличавшегося непримиримой ненавистью к лю­бым проявлениям древнеримской цивилизации. На какое-то время жизнь во Флоренции замерла, и го­род начал возрождаться лишь благодаря Карлу Вели­кому, праздновавшему в нем Рождество 786 года. Можно сказать, что с этого праздника, собственно, и началась средневековая история Флоренции. «Повседневная жизнь» — предельно широкий ас­пект для рассмотрения, включающий в себя практи­чески все: экономику, политику, религию, культуру, быт. Именно такой всеохватной и получилась книга Пьера Антонетти, хотя автор неоднократно предупреждает читателей, что им предлагается не полити­ческая история Флоренции, а история «повседневности», то есть преимущественно бытовая сторона жизни города. Рассказ о политических событиях действительно сведен до того минимума, без которого просто было бы невозможно понять повседневную жизнь флорентийцев. Впрочем, Антонетти, насколь­ко можно судить по другим его работам*, к политиче­ской истории питает меньший интерес, нежели к ис­тории культуры и общества.

И все-таки почему автор решил изобразить по­вседневную жизнь Флоренции именно во времена Данте? Ведь этот период не был ни наиболее блиста­тельным, ни самым героическим в истории города: последовавшая за ним эпоха гуманизма и Ренессан­са бесспорно и по праву признается более славной. Разумеется, выбор автора продиктован прежде всего личностью Данте: интересно узнать, в какой обста-

 

* В полной мере это проявилось и в книге, специально посвя­щенной истории Флоренции: Antonetti P. L'Histoire de Florence. Paris, 1976. Стоит отметить, что плодотворная идея взять Данте в качестве проводника по Флоренции той эпохи пришла в голову не одному только Антонетти и, возможно, даже не ему первому. CM.:BarbadoroB. Firenze di Dante. Firenze, 1965.

9

 

новке жил и творил великий итальянский поэт. Даже, казалось бы, заурядный период в истории Флорен­ции предстанет перед читателями в ином свете, если связать его с такой знаковой фигурой. Однако важ­нее другое: эпоха Данте интересна тем, что она была переходной, рубежной между уходившим в прошлое Средневековьем и нарождавшимся Новым време­нем. Антонетти в своей книге хорошо показал, что в этот период, несколько расширительно именуемый «эпохой Данте» (захватывая несколько десятилетий до рождения поэта и столько же после его изгнания из родного города), Флоренция превратилась из за­урядного, во всех смыслах второстепенного города в динамично развивающийся центр промышленнос­ти и торговли, в колыбель раннего капитализма.

Личность Данте — это личность человека на рубе­же эпох: во многом он человек Средневековья, пред­чувствующий наступление новых времен — «Новой жизни», как он назвал автобиографическую повесть в прозе и стихах. Много сказано о «зашифрован­ном» в его произведений, их двойном и тройном смысле (не случайны многочисленные пространные комментарии к ним). Общим местом стала характе­ристика Данте как «хвалителя былых времен». В этом качестве он проявляет себя в своем самом значитель­ном произведении — «Божественной комедии», про­тивопоставляя «добрые старые времена» новым по­рядкам, с которыми он не в силах примириться. Отсюда политический консерватизм Данте, его при­верженность идее Священной Римской империи, с которой он связывал надежду на установление в Ита­лии мира и порядка. Антонетти, на наш взгляд, слиш­ком прямолинейно оценивает политические воззре­ния Данте как ретроградные и характеризует его по­литическую программу как музейный хлам. Необхо­димо учитывать, по крайней мере, следующее: Данте, как и другим его современникам, приходилось выби­рать не между хорошим и лучшим, а меньшее из зол. С чем легче было примириться: с твердым порядком, установленным в Италии германским правителем, носившим титул римского императора, или с непре-

10

 

рывными междоусобными войнами, уносившими тысячи жизней и губившими создания рук человече­ских? На этот вопрос каждый отвечает по-своему.

Что такое Священная Римская империя*, в привер­женности которой был столь непоколебим Данте? Имеет ли она отношение к Древней Римской импе­рии? Самое непосредственное. Столицу некогда су­ществовавшей Римской империи не зря прозвали Вечным городом: на протяжении веков казалось, что он был всегда и будет существовать вечно. Так отно­сились и к империи. Хотя древняя римская держава рухнула под натиском варваров, ее традиция про­должала жить. Собственно, погибло не все государство, а только его западная часть — Западная Римская Империя. Восточная же часть империи выстояла и с названием Византия просуществовала еще без малого тысячу лет. Авторитет византийского импе­ратора признавался и на Западе, где германскими племенами были созданы так называемые варварские королевства.

Одно из них. Франкское королевство, при короле Карле Великом усилилось настолько, что своим могуществом стало напоминать Римскую империю. Тогда и возникла мысль возродить ее. В этом особенно были заинтересованы папы римские, нуждавшие­ся в императоре — защитнике церкви от внутренних «X внешних врагов. На Рождество 800 года в церкви Пятого Петра в Риме папа Лев III увенчал голову Карла Великого императорской короной. И сам Карл, и папа думали, что восстановили Римскую им­перию в целом, включая ее восточную часть. Однако Византия не признала новоявленного императора. Так появились две империи, каждая из которых счи­тала себя наследницей державы Константина Великого, первого христианского государя.

 

* Заинтересованным читателям, желающим получить более полный объем сведений по этому вопросу, могу порекомендовать дополнительную литературу: Балакин В. Д. Происхождение Свя­щенной Римской империи // Вопросы истории. 1998. № 10; Ом же. Средневековая Римская империя: идея и реальность // Диалог со Временем. Альманах интеллектуальной истории. Вып. 2. М., 2000;

Он же. Итальянская политика империи Оттонов. М., 2000.

11

 

Воссозданная Карлом Великим империя, назван­ная по его имени Каролингской, оказалась недолго­вечной. Вскоре после его смерти центральная власть ослабела, начались феодальные смуты и борьба за господство. Все кончилось тем, что три его внука в 843 году поделили империю между собой, положив начало существованию Германии, Италии, Франции и других государств современной Европы. Несмотря на раздел, империя формально сохранялась, и стар­ший из братьев носил титул императора, не обладая никакой властью вне доставшегося ему удела. Импе­раторская корона и впредь передавалась по наслед­ству, но авторитет и владения императоров, не выхо­дившие за пределы Северной Италии, неудержимо убывали, пока и вовсе не сошли на нет. В начале Х ве­ка эта корона оказалась никому не нужна. Империя опять угасла.

В Германии тогда правил король Генрих I по про­звищу Птицелов. Он сумел укрепить центральную власть и навести порядок в стране, за что подданные уважали его и называли императором. Правда, коро­новаться императорской короной в Риме он не ус­пел. Мечту о возрождении Римской империи унасле­довал вместе с королевством его сын Оттон I, которо­му и удалось осуществить задуманное: в воскресенье 2 февраля 9б2 года, в великий праздник Сретения Господня, в римской церкви Святого Петра он был торжественно увенчан императорской короной. Це­ремония коронации возвещала о возрождении Рим­ской империи, к названию которой позднее добави­ли эпитет Священная.

Хотя воссозданная им империя была гораздо меньше Древней Римской и даже Каролингской им­перии, она просуществовала очень долго. В ее состав кроме самой Германии, короли которой были впредь императорами, входили также треть современной Италии, часть Франции и Бельгии, Австрия, Швейца­рия, Нидерланды и области западных славян. Это бы­ло многонациональное государство. Поскольку нем­цы составляли в нем большинство и играли главен­ствующую роль, а империя называлась Римской, ре-

12

 

шили исправить это несоответствие. В конце XV века к ее названию добавили еще два слова, и получилось очень длинное наименование — Священная Рим­ская империя германской нации. Таково было офи­циальное название, использовавшееся в документах, а в обыденной жизни государство называли Герма­нией или просто Империей, и всем было ясно, о ка­кой империи идет речь.

Императорская власть не давалась немецким ко­ролям просто так. Каждый из них во главе большого войска отправлялся в Италию за короной. Иногда хватало простой демонстрации силы, но зачастую приходилось усмирять противников в кровопролитной борьбе. Сам Оттон I около девяти лет провел в Италии, утверждая там свое господство. В Южной Италии немцам пришлось, кроме того, столкнуться с византийцами, издавна владевшими этой землей, и вторгавшимися туда арабами, или, как их тогда назы­вали, сарацинами. Оттон II, сын основателя Священ­ной Римской империи, потерпел от них в одной из битв сокрушительное поражение. Ему самому чудом удалось спастись — верхом на коне и вплавь по мо­рю. Пострашнее сарацин оказался другой враг — эпидемии, косившие жителей севера, непривычных К жаркому климату Италии. Эта участь постигла и Оттона II: избежав смерти от оружия сарацин, он в воз­расте всего 28 лет пал жертвой заразной болезни и был похоронен в Риме. Никто ни в Италии, ни в Гер­мании не воспользовался безвременной кончиной императора для перемены власти. Восстали только славяне, жившие по берегам Балтийского моря и реки Эльбы. Они были покорены еще Генрихом Птице­ловом и Оттоном I, и теперь возвратили себе свободу и независимость. Только спустя почти 200 лет немцы опять подчинят их, и теперь уже навсегда.

В свое время Оттон I, дабы уладить отношения с Византией и добиться от нее признания своей импе­рии, женил сына-наследника на византийской царе­вне Феофано. Эго была красивая и просвещенная де­душка, принесшая в Германию высокую византий­скую культуру и ученость. Единственного сына от

13

 

этого брака назвали тоже Оттоном. Когда эпидемия унесла жизнь отца, ему не было и трех лет, однако со­зданный дедом порядок был столь прочен, что и мла­денца признали королем. Сначала за него правили мать и бабка, а когда Оттону III исполнилось 15 лет, он взял в свои руки бразды правления. Благодаря ма­тери, он получил блестящее образование, в совер­шенстве владел древнегреческим и латинским язы­ками, был сведущ в философии и других науках. Об­ретя в Риме императорскую корону, он поставил пе­ред собой великую цель: воссоединить свою импе­рию с Византией, а затем объединить всю Европу в составе христианской Римской империи. Но судьба не была к нему благосклонна. Едва приступив к ис­полнению замысла. Оттон III умер в возрасте непол­ных 22 лет, не оставив потомства.

В Священной Римской империи были два выс­ших авторитета — сам император и папа римский. Они постоянно боролись за верховенство. Сильные императоры, как Оттон I, выходили из этой борьбы победителями. Оттон I защищал церковь, но при этом подчинил ее своей воле и поставил на службу интересам империи. Самовластно распоряжаясь делами церкви, он по своему усмотрению назначал и смещал епископов и аббатов. И даже самого папу римского не могли избрать без его согласия. Но бы­вало и по-другому. В середине XI века на германском престоле оказался малолетний король Генрих IV из новой королевской династии — Салической, или Франконской. Почувствовав, что властная рука ос­лабела, феодалы, не только светские, но и духовные, считавшиеся опорой короля, вышли из подчине­ния. В то же самое время в католической церкви проводились реформы, чтобы укрепить ее автори­тет в народе. Для этого надо было прекратить об­мирщение церкви, то есть падение нравов среди ду­ховенства и подчинение ее светской власти. Эти преобразования осуществлялись под руководством папы Григория VII.

Между ним и повзрослевшим Генрихом IV, решив­шим вернуть королевской власти ее права, разгорел-

14

 

ся конфликт, известный как борьба за инвеституру, до есть за право назначать епископов и аббатов. Кто обладал этим правом, тот контролировал церковь и имел важный источник доходов. Ни одна из сторон в этом споре не хотела уступать. Генрих IV созвал си-ддд _ съезд верного ему духовенства, на котором за­явили о смещении папы римского. Но прошли те времена, когда король Германии распоряжался судь­бами папского престола. Григорий VII отлучил Ген­риха IV от церкви, чем незамедлительно воспользо­вались его противники. Отлученного от церкви ко­роля можно было не признавать. Феодалы потребо­вали от него примириться с папой, иначе они выбе­рут нового правителя.

Не в силах подавить мятеж, Генрих IV уступил бун­товщикам. В условиях зимнего бездорожья он совершил труднейший переход через Альпы и прибыл с небольшой свитой (без военных отрядов, с которы­ми обычно приходили в Италию немецкие короли) к замку Каносса. Там, за мощными стенами нашел убежище Григорий VII. Трое суток король без еды и пи­тая, в рубище раскаявшегося грешника на коленях умолял папу пустить его к себе. Наконец ворота зам­ка открылись, и Генрих IV смиренно припал к ногам папы римского, целуя его бархатную туфлю. Навер­ное, Григорий VII понимал, что со стороны короля покаяние было лишь тактическим шагом. Прощая Генриха IV, он тоже делал тактический ход: дабы фе­одалы в Германии не возомнили слишком много о себе, пусть они получат назад нелюбимого короля, пусть в стране продолжаются раздоры — тем легче будет ему, папе, достигать своих целей.

Но на этот раз победителей не было — проигра­ли все. Вернувшись в Германию и кое-как водворив в стране порядок, Генрих IV снова пошел в Италию. На сей раз с ним было большое войско, предрешив­шее участь папы. Григорий VII бежал на юг Италии, где и умер спустя несколько лет, так и не увидев больше Рима. Но, отомстив папе, Генрих IV не смог Победить в борьбе за инвеституру. Противостояние продолжалось еще много лет и закончилось тем,

15

 

что императоры лишились права назначать епис­копов и аббатов. Рухнула созданная Оттоном I сис­тема, при которой церковь служила главной опо­рой королевской власти. Центральная власть в Гер­мании все больше ослабевает, страна вступает в пе­риод феодальной раздробленности.

В этой борьбе империи с папством союзницей Григория VII выступала Матильда, владелица Тос­канского маркграфства, в состав которого входила и Флоренция. Прежде, в эпоху Оттонов, маркграфы Тосканские были верными союзниками императо­ров, а Матильда, увлеченная идеей реформы церкви, совершила поворот в этой ставшей уже традицион­ной политике. Не имея законных наследников, она завещала свое маркграфство Церковному государ­ству — светскому владению римских пап, однако папская власть в тот период была столь слаба, что не сумела удержать завещанную огромную террито­рию. Маркграфство Тосканское распалось, и Фло­ренция, равно как и ряд других городов Тосканы, об­рела статус вольной, самоуправляющейся город­ской коммуны. Власть взяли в свои руки горожане (пополаны), успешно отбивавшие атаки феода­лов — как светских, так и духовных. Городом прави­ла коллегия консулов, избиравшихся из числа наи­более авторитетных и богатых граждан. Флорен­тийцы разрушили окрестные замки, а их обитателей насильно переселили в город.

Можно было бы ожидать, что в период этого ослабления императорской власти пошатнется и Свя­щенная Римская империя. Ничуть не бывало. Европа уже не представляла себя без империи. Правители других стран не подчинялись власти императора, но и не требовали упразднить ее. Более того, императо­ру оказывали знаки уважения и даже формально признавали его верховенство. Не спорили и о том, кому должна принадлежать императорская корона. Уже стало традицией, что короноваться в Рим при­бывали немецкие короли. Бороться за император­скую корону не было смысла, поскольку она не дава­ла реальных преимуществ. Поддерживали сложив-

16

 

 

вшуюся традицию, полагая, что будет лучше, если продлится существование Священной Римской им­перии, сохранится заведенный порядок, освящен­ный авторитетом церкви.

Тогда хоронить империю было рано, ей предстоя­ло пережить героический период при императорах из династии Гогенштауфенов. Ее наиболее яркими представителями были Фридрих I Барбаросса, что значит Красная Борода, и его внук Фридрих II. Барбаросса получил свое прозвище от итальянцев, по­раженных огненно рыжим цветом его бороды — именно она бросалась в глаза, не будучи скрытой бо­евыми доспехами. Барбаросса много лет провел в Италии, утверждая свою императорскую власть. У него было предостаточно врагов, от которых ему до­водилось терпеть досадные поражения. И все же при нем империя была прочной, а сам он запомнился потомкам как сильный и справедливый правитель. И погиб он как рыцарь в Третьем крестовом походе. Желая присоединить к империи Южную Италию, Барбаросса женил своего сына Генриха VI на короле­ве Сицилии Констанции. Однако тот, унаследовав императорскую корону и владения отца, после всего лишь семи лет правления умер в молодом возрасте, став жертвой очередной эпидемии. У его трехлетнего сына Фридриха почти не было надежды унаследовать отцовский престол. Когда через год умерла и мать, родственники отобрали у него и Сицилийское Королевство.

Удивительна судьба этого человека. Потеряв из-за ранней смерти родителей права на престол, он на­вел опекуна и воспитателя в лице папы римского Иннокентия III, одного из самых выдающихся деяте­лей средневековой Европы. С помощью того же папы он вернул себе Сицилийское и Германское королев­ства, а затем получил и императорскую корону. При Фридрихе II Священная Римская империя достигла своего наибольшего величия, олицетворением и живым воплощением которого был сам император. Его дворец на Сицилии, в городе Палермо, затмевал великолепием резиденцию любого европейского пра-

17

 

вителя. Однако внешний блеск империи маскировал ее внутреннее ослабление. Фридрих II совершил ро­ковую ошибку, выпустив из рук власть в Германии, куда он лишь изредка наведывался. Там полновласт­ными хозяевами стали князья. Все больше врагов по­являлось у императора в Италии и других странах. Вскоре после его смерти пресеклась и династия Гогенштауфенов. Южную половину Италии захватили сначала французы, а затем испанцы, и она была на­всегда потеряна для империи. Об этом очередном крушении императорской власти в Италии как фак­торе повседневной жизни Флоренции пишет и Антонетти, простодушно недоумевая, почему же не пре­кратились на Апеннинах кровавые распри — как будто итальянские города когда-то были едины в своей борьбе против иноземного императора.

Сама империя тогда, казалось, тоже погибла. Гер­мания на 20 лет погрузилась в политические смуты. Феодалы не могли договориться, кто придет на сме­ну вымершей династии. Наконец выбрали одного из своей среды — не из самых сильных, чтобы не был опасен князьям, привыкшим самовластно править в собственных владениях. В 1273 году новым немец­ким королем стал до того мало кому известный граф Рудольф Габсбург, ставший родоначальником одной из самых знаменитых европейских династий. Он оказался талантливым правителем. При нем в Герма­нии воцарился порядок, какого давно не было. На­род любил и уважал Рудольфа I. И церковь видела в нем своего защитника, как когда-то в Карле Великом и Оттоне I. Папа римский предлагал Рудольфу I им­ператорскую корону, однако тот не успел совершить традиционный поход в Рим для коронации, о чем горько сетовал Данте в своей «Божественной коме­дии», упрекая Рудольфа за то, что он пренебрег Ита­лией, «садом» Священной Римской империи.

После смерти первого Габсбурга князья не поже­лали видеть на престоле его сына. Он казался им слишком сильным правителем, способным поло­жить конец княжеской вольнице. Они постарались не допустить, чтобы королевская власть в Германии

18

 

укрепилась и стала наследственной. Им было выгодно, чтобы представители разных династий бо­ролись за престол и давали им все новые и новые Привилегии.

Но и эти зависимые от князей короли претендовали на императорский титул. Во главе войска они со­вершали трудные походы в Рим. В Италии у них были сторонники, традиционно поддерживавшие им­ператоров и называвшиеся гибеллинами — от Вайблинген, названия одного из родовых замков Гогенштауфенов. Их противники, выступавшие против того, чтобы немецкие короли в качестве императоров Священной Римской империи хозяйничали в Италии, назывались гвельфами — от Вельфов, одного из княжеских родов Германии, с представителями которого враждовали Гогенштауфены. Вся средневековая история Италии наполнена соперничеством этих группировок. Зачастую в одном городе гвельфы и гибеллины вели между собой беспощадную борьбу. Если одерживали верх одни, то горе было другим. Именно так обстояли дела и во Флоренции времен Данте. Антонетти в своей книге нарисовал яркую картину борьбы этих группировок, сопровождав­шейся массовыми казнями побежденных противни­ки», разрушением их домов, конфискациями и изгнаниями. Когда эта борьба, многие десятилетия Продолжавшаяся с переменным успехом, наконец завершилась изгнанием из города аристократичес­кий группировки гибеллинов, среди гвельфов, выра­жавших интересы торгово-промышленного населе­ния города, произошел раскол на белых и черных — на сторонников императора и его противников, стремившихся найти поддержку у папы римского! Белый гвельф Данте вместе со своими единомыш­ленниками потерпел поражение и в 1302 году под­вергся вечному изгнанию из родного города, а затем был заочно приговорен к сожжению на костре. Народно-республиканский принцип во Флоренции восторжествовал над аристократически-монархическим. Из книги Антонетти читатель узнает много интересного об этой флорентийской демократии.

19

 

Повседневная жизнь Флоренции в эпоху, назван­ную автором, как мы уже отмечали, несколько рас­ширительно «временами Данте», рассматривается столь подробно, что к сказанному, кажется, нечего добавить. Антонетти по-настоящему увлечен темой своего исследования, влюблен в славный город и его обитателей. Фамилия исследователя позволяет пред­положить наличие у него итальянских корней, и в та­ком случае как будто становится понятной его лю­бовь к Флоренции и, шире, к Италии — «историчес­кой родине». Однако на протяжении книги мы не раз убеждаемся, что имеем дело с настоящим патриотом Франции: Пьер Антонетти не упускает случая отме­тить, что тот или иной предмет обихода, та или иная мода или культурное веяние флорентийцами заим­ствованы из Франции. Делается это с такой милой непосредственностью, что не приходит в голову усомниться в обоснованности авторского суждения. Напротив, автор настолько увлекает своим расска­зом, что незаметно для себя проникаешься его энту­зиазмом и уже ничто во Флоренции не кажется чрез­мерным. Любить так любить — без оглядки. Остается лишь пожелать, чтобы французский патриот и вмес­те с тем поклонник Италии нашел как можно больше единомышленников в России. Патриоту не противо­показано восхищаться красотой, где бы она ни встречалась, в любых ее проявлениях.

В. Д. Балакин

20

 

Оглавление          Наверх           Biblio Italia