ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ХОЗЯЙСТВЕННАЯ
ЖИЗНЬ
Глава первая
Трудовой ритм
Насыщенный рабочий
день
В цивилизации, ритм
которой подчинен «времени купца»1, в интересующую нас
эпоху уже не совпадающему со «временем Церкви», но и не отделенному
от него полностью, за основу рабочего дня принимается световой
день, от восхода до заката солнца. Поскольку ни индивидуальных, ни
башенных механических часов еще нет (во Флоренции первые появились в
1354 году), сигнал к началу и окончанию рабочего дня подают
колокола церквей. «В целом рабочее время было временем экономики,
еще определявшейся аграрными ритмами, неспешной, не гнавшейся за
точностью, не заботившейся о росте производительности, и временем
адекватного ей общества, скромного и умеренного, без чрезмерных
аппетитов, нетребовательного, мало способного к усилиям ради
количественных показателей»2. Интересующая нас эпоха как
раз и является переходной ко «времени купца». Уже в период «с
X
до конца
XIII
века происходит эволюция одного из элементов суточной хронологии.
Нона, первоначально находившаяся около наших современных 2 часов
пополудни, постепенно перемещается к полудню»3.
Перемещение ноны, о причинах которого специалисты спорят, создает
«важный элемент ритма рабочего времени — появляется
152
понятие «середина
рабочего дня», утвердившееся именно в
XIV
веке»4.
Рассмотрим этот
процесс детально. Рабочий день начинается, когда колокол звонит
первый канонический час, иначе говоря, на рассвете. В это время
женщины выходят из церкви после заутрени и возвращаются по домам,
чтобы начать рабочий день, по продолжительности, если не по
напряженности, не уступавший рабочему дню мужчин. А те направляются
в лавки и мастерские, расположенные, как правило, поблизости от
дома, — кроме тех, кто приходит на работу из ближайших к городу
деревень. Мужчины, возможно, приступают работать, даже не
позавтракав: когда колокола звонят третий канонический час, они
делают перерыв, чтобы перекусить. Относительно продолжительности
перерыва мнения исследователей расходятся. Вероятнее всего, это
короткая пауза в работе, а более продолжительный перерыв делают
около полудня, подкрепляются основательно и предаются, по крайней
мере летом, дневному отдыху. Необычный феномен, противоречащий нашим
представлениям: «Работники требовали увеличения продолжительности
рабочего дня»5. На самом деле это способ увеличить
заработную плату: получить что-то вроде современной компенсации за
сверхурочную работу. Факт, который доказывает, что рабочий день у
лиц наемного труда, в частности на стройке, не был столь
продолжительным, как некоторые думают. Достаточно представить
долготу светового дня зимой и вспомнить, что ночная работа строго
запрещалась. Правда, летом световой день длиннее, но именно поэтому
имел смысл дневной послеобеденный отдых, продолжавшийся от двух до
трех часов. Как бы то ни было, рабочий день (количество часов
которого существенно менялось в зависимости от времени года) во
Флоренции времен Данте был гораздо дольше, чем в наши дни. Не
случайно в конце
XIV
века «именно продолжительность рабочего дня — а не размер заработной
платы — станет причиной, толкавшей работников на борьбу с
работодателями»6. Широкое распространение меха-
153
нических часов,
отсчитывающих шестьдесят минут в час, приведет к более напряженному
трудовому ритму, чем было прежде. Однако время, связанное с
природными ритмами, аграрной трудовой деятельностью и религиозной
практикой, еще долго определяло ритм жизни»7.
Отдых и нерабочие
дни
Одно из наиболее
распространенных ошибочных представлений касается продолжительности
рабочей недели и трудового года в эпоху Данте. В действительности
флорентийцы знали то, что мы называем уик-эндом, по крайней мере,
многие из них — каменотесы, плотники, столяры, текстильщики.
Воскресный отдых,
разумеется, соблюдался. Конечно, представители многих профессий
были вынуждены в интересах общества трудиться и по воскресеньям:
сапожники (до большой воскресной мессы), кузнецы, хлебопеки,
парикмахеры, аптекари. Компенсировалась ли их работа выходным днем
на неделе? Трудно сказать.
Есть свидетельства о
том, что ежегодного оплачиваемого отпуска не существовало. Правда,
нерабочих дней много, даже, как мы вскоре увидим, очень много. Но
эти дни отдыха не оплачиваются, даже если работа отменяется по
экстраординарным причинам: прибытие в город знатного визитера,
народное собрание, торжественное вступление в должность высших
магистратов и тому подобное. С их учетом общее количество нерабочих
дней в году доходило до ста. Рассмотрим другие выходные дни: в
январе — первый день года (Обрезание Господне), 25 (Обращение
святого Павла); в феврале — 2 (Сретение Господне), 24 (День святого
апостола Матфея); в марте — 1 (День святых Филиппа и Якова), 3
(Обретение Креста), 8 (Победа святого Михаила), 25 (День святого
Зиновия); в июне — 11 (День святых Варнавы и Бартоло), 24 (День
святого Иоанна Крестителя), 29 (День святых Петра и Павла); в июле
— 25 (День святого апостола Якова); в августе — 10 (День
154
святого Лаврентия), 15
(Успение), 24 (День святого Варфоломея), 28 (День святого
Августина), 29 (Усекновение главы Иоанна Крестителя); в сентябре —
8 Рождество Богородицы), 14 (Воздвижение Креста), 21(День святого
апостола и евангелиста Матфея), 29 день святого Михаила); в октябре
— 4 (День святого Франциска), 8 (День святой Репараты), 18 (День
святого евангелиста Луки), 28 (День святых Симеона и Иуды), в ноябре
— 1 (День Всех Святых), 9 (День святого Спасителя), 11 (День святого
Мартина), 30 (День святого Андрея); в декабре — 6 (День святого
Николы), 13 (День святой Лючии), 21 (День святого апостола Фомы).
Прибавим Рождество (в течение всех восьми дней), Крещение, Троицу,
Пасху (до следующего за ней четверга), День святого Иуста и
Пепельную среду8 и обязательные нерабочие дни для
представителей определенных профессий (например, для мясников —
пятница, четыре раза в предрождественские недели и Великий пост).
Так что нет ничего невероятного в предположении некоторых
исследователей, что год состоял не более чем из 230 рабочих дней9.
Продолжительность
активной жизни. «Социальное обеспечение»
Общая
продолжительность активной жизни — вот в чем отличие современной
жизни от жизни Флоренции времен Данте проявляется с наибольшей
четкостью. Работать тогда начинали очень рано. В большинстве случаев
сразу же после начальной школы, иначе говоря, в десять или
одиннадцать лет. Девочек, как правило, определяли в богатые
аристократические и бюргерские семьи в качестве прислуги для
выполнения любой домашней работы в еще более нежном возрасте, хотя,
например, постановления Болоньи запрещали брать учениками детей, не
достигших восьми лет!
Ученичество, в отличие
от того, что можно видеть в наши дни, затягивалось надолго: никогда
меньше трех лет, иногда до девяти лет, а в некоторых цехах —
155
до двенадцати лет.
Срок ученичества зависел от благосостояния семьи ученика: если она
была в силах заплатить мастеру за его питание и проживание, то
продолжительность обучения сокращалась вдвое Еще одна особенность:
ученик не получал жалованья и имел право лишь на соломенный тюфяк и
одежду из грубого сукна. Чаще всего он жил в доме своего мастера
вместе с прислугой, а иногда и с его сыновьями. Как правило, ученик
находился под опекой мастера. Если ученика направляли на
стажировку в чужие края, то статутами Генуи, например, ему
запрещалось вступать в брак (правда, во Флоренции такого запрета не
было). Чтобы понять, какие чувства порой обуревали мастеров,
достаточно прочесть одну из новелл «Декамерона» (IV,
5); в ней рассказывается, как братья Лизабетты убили несчастного
ученика, осмелившегося стать возлюбленным их сестры. Что касается
болезни, то в контракте иногда оговаривалось, что мастер обязан
оплачивать лечение больного, но в течение определенного времени.
Чаще всего болезнь служила основанием для прекращения обучения, и
ученик возвращался на попечение своих родителей, если только они не
могли возместить расходы на лечение.
В мире труда женщины
играли важную роль — и не только в качестве домработниц или прислуги
на постоялых дворах, но также и в профессиях, где их присутствие
может показаться неожиданным: мужские парикмахеры, художницы в
живописных мастерских, медицинские сестры на дому, банщицы в
общественных банях. Моралисты возмущались по этому поводу, Данте
первый в ряду тех, кто с ностальгией вспоминал Флоренцию добрых
старых времен:
Одна
над люлькой вторила все то же
На
языке, который молодым
Отцам
и матерям всего дороже
Другая, пряжу прядучи, родным
И
домочадцам речь вела часами
Про
славу Трои, Фьезоле и Рим
(Рай,
XV,
121 — 126)
156
Многие работающие
женщины, как в деревне, так и в городе, трудятся на дому, выполняя
заказы хозяев текстильных мастерских. Как напоминает историк, на
барельефах колокола Джотто изображены женщины (или девушки),
работающие на горизонталь-ном ткацком станке10.
Что касается
«социального обеспечения», то оно существовало в зачаточном
состоянии. Устав цеха шелкоделов предусматривал отчисления «в пользу
бедныx
невест, рожениц, больных и заключенных, в том числе лишенных свободы
за долги»11. В нередкиe
голодные годы и в периоды экономического кризиса, следовавшие за
войнами и эпидемиями, цех поддерживал своих членов, выплачивая им
своего рода «пособие по безработице», о котором еще пойдет речь.
Пенсий, однако, не
существует. Когда возраст или состояние здоровья заставляют наемного
работника прервать оплачиваемую трудовую деятельность, не остается
ничего, как искать приюта у своих детей, прежде всего у сыновей,
предоставлявших ему до конца дней стол и кров. Наконец, в
большинстве корпораций принято выделять средства на похороны своих
членов и на заупокойные мессы. Все сказанное выше относится к
работающим по найму в сфере ремесла и торговли. Что мог знать о них
подобный Данте человек, не принадлежавший к их числу? Возможно,
здесь скрывается причина его относительного безразличия к миру
труда. В «Божественной комедии», богатой конкретными наблюдениями
повседневной жизни, сравнительно мало говорится о ремесленниках.
Упоминаются (Ад,
XV,
20— 21) старый портной, вдевающий нить в иголку, повара(Ад,
XXI,
55—57), варящие мясо в котлах, кузнецы Рай,
II,
127— 129), стекло и металл в горниле (Чистилищe,
ХХIV,
138), раскаленное на огне железо (Рай,
I,
59-60), ткач (Рай,
XVII,
101 — 102), еще раз кузнец Рай,
XXIV,
102) и вновь ткач (Рай,
XXXII,
140). Маловато, если учесть огромное количественное и качественное
значение производства и торговли в жизни Флоренции времен Данте.
Безразличен к миру труда
157
и «Декамерон»
Боккаччо. Наемных работников в нем не увидеть, тогда как слуг,
домашних и на постоялых дворах, изображенных, правда, без малейшей
симпатии, очень много. Интеллектуалы той эпохи относились к
материальным условиям существования наемных работников,
genti
meccaniche, как
их называли, если без презрения, то, по крайней мере, с полным
безразличием.
Глава вторая
Цехи
Своим величием и
процветанием Флоренция времен Данте обязана цехам,
arti1.
Так как экономическому «буму» содействовал золотой флорин, то
скрытым или явным двигателем экономического роста была жажда денег,
наживы, производства. В конечном счете глубинные причины возвышения
Флоренции следует искать в духе свободного предпринимательства, в
активности предпринимателей, осознававших свою силу и превосходство
над старым правящим классом — землевладельческой аристократией. Обо
всем этом Данте думает и отзывается зло. Он не жалеет сильных
выражений, говоря о «проклятом цветке» — флорине:
Чьей
прелестью с дороги овцы сбиты,
А
пастырь волком стал в короткий срок.
(Рай,
IX,
131-132)
Со всем презрением
обличает поэт слишком быстро нажитое богатство (i
subiti
guadagni) (Рай,
XVI, 73).
Первые ремесленные и
торговые цехи появились во Флоренции в середине
XII
века, когда возникло сообщество купцов (societas
mercatorum),
управлявшееся тремя консулами и противопоставлявшее себя
сообществу воинов (societas
militum),
объединявшему аристократов и буржуазию. Играя на первых порах
весьма скромную политическую роль, сообщество торговцев со временем
стало важным фактором экономической и политической жизни. Оно
158
образовало цех,
получивший название Калимала (от улочки в центре города, где были
сосредоточены мастерские и лавки), объединив тех, кто
специализировался на ввозе и переработке (более тонкая отделка и
окраска) сукон из Фландрии и Франции Вскоре к Калимале добавились
цехи Камбио (объединение менял), Пор Санта Мария (ввоз сукна), Лана
(переработка шерсти), Мерчаи (торговля галантерей). Формируются так
называемые старшие цехи, консулы которых сначала входили в Совет
подеста, а после принятия в 1293 году «Установлений справедливости»
— в верховный правительственный орган, приорат. По мере
экономического развития появляются так называемые младшие цехи.
Однако представители некоторых профессий (торговцы рыбой, торговцы
жареным мясом) цехов не создают или входят в состав более крупных
цехов (ткачей, красильщиков), не получая при этом каких было ни было
прав. Наконец, вне старших или младших цехов остаются: домашняя
прислуга, крестьяне, мелкие лавочники, ремесленники из контадо,
сельскохозяйственные рабочие — короче, все, кого в наши дни принято
называть городским и сельским пролетариатом. Цех имеет статус
юридического лица с собственным зданием, гербом, штатом служащих,
финансами, полицией и судом, со структурой, представленной иерархией
мастеров, подмастерьев и учеников. Он объединяет в своем составе
представителей одной или нескольких профессий, образуя весьма
странное, на взгляд современного человека, смешениe:
медики, цирюльники, аптекари, бакалейщики, торговцы красками,
продавцы галантереи! Правда, продавцы галантереи торгуют самыми
различными товарами, в том числе лекарствами и специями, что
оправдывает их объединение с аптекарями. Старшие цехи (их было
сначала пять, а потом семь) - это цех судей и нотариусов, Калимала,
Лана, Пор Санта-Мария, Камбио, цех врачей и аптекарей, цех скорняков
и меховщиков. Пять цехов относят к разряду средних: мясники,
трикотажники и чу-
159
лочники, мастера по
обработке металлов, каменщики и плотники, старьевщики и торговцы
бельем. Наконец, девять младших цехов: торговцы вином, хозяева
постоялых дворов, торговцы растительным маслом, солью и сыром,
кожевники, изготовители кирас и шпаг, слесари, инструментальщики и
жестянщики, дубильщики кож, оптовые торговцы лесом, пекари и
булочники
Мир корпораций
неоднороден, особенно наглядны различия между старшими и младшими
цехами Эти различия обладают свойствами, общими для идеологических
представлений средневекового Запада. По мере экономического роста
XII—XIII
веков, ломалась трехчленная социальная иерархия периода высокого
Средневековья (те, кто молится, те, кто воюет, те, кто трудится) и
реабилитировалась трудовая деятельность. Однако «единство мира
труда перед лицом мира молящихся и мира воюющих, если вообще оно
когда-либо существовало, сохранялось недолго; произошло расслоение,
отделившее верхний слой городского общества — для удобства назовем
его буржуазией — от нижних слоев: с одной стороны, крупные
торговцы, менялы, богачи, с другой — мелкие ремесленники,
подмастерья, бедняки»2. Кроме того, «возникли новые
барьеры, основанные на взаимной неприязни, разделившие
представителей одних и тех же социальных слоев, даже одних и тех же
профессий»3. Мы не говорим о пережитках прежних табу
(прежде всего запрета на пролитие крови, объясняющего презрение к
мясникам, несмотря на их экономическое могущество). Вместе с тем
начинается эпоха, когда интеллектуальный труд ценится выше, чем
ручная работа, что находит выражение в признании первого места среди
старших цехов за корпорацией судей и нотариусов, а также в чувстве
превосходства, характерном для представителей благородных профессий,
сторонившихся мелких ремесленников и прочих трудящихся, членов так
называемых
arti
meccaniche
(цехи
физического труда). И все же престиж умственного труда не должен
маскировать экономической и по-
160
литической реальности.
Во Флоренции времен Данте господствующее положение занимают
предприниматели, крупные торговцы Калималы и промышленники Ланы.
Два старших цеха
Калимала и Лана
Рассмотрим подробнее
цех Калимала, структура и общественная роль которого являются
моделью иерархии в мире труда.
Возникнув как сообщество торговцев, впервые упомянутое в середине
XII века,
Калимала достигает могущества во второй половине
XII
века. Ею управляют четыре консула и два совета (узкий, в составе 12
человек, и широкий из 40 членов), она имеет своих служащих (камерарий,
казначей, бухгалтер, синдик, прокурор, нотариусы) и несколько
комиссий. Члены цеха платят членские взносы и называют себя
гвельфами, иначе говоря, преданными, лояльными слугами Церкви и
правительства Флоренции. Их главная забота заключается в том, чтобы
охранять доброе имя корпорации. В конечном счете делается все
возможное для обеспечения качества продукции, продававшейся под ее
торговым знаком. Ревностно охраняя собственные прерогативы, особенно
перед цехом Пор Санта-Мария, своим прямым конкурентом, а затем, чуть
позднее, перед цехом шелкоделов, Калимала придает большое значение
цеховой солидарности, защищает своих попавших в переделку членов
(особенно тех , кто подвергается преследованиям за границей),
борется против «желтой» (незаконной) работы, работы по ночам и
против подстрекателей (права на объединение тогда не существовало).
Помимо юридических привилегий (ни один ее член не мог быть арестован
на рынке или после окончания торговли), цех пользуется своего рода
приоритетом (его мера длины, окованная железом палка, считается
эталоном, которому должны соответствовать все другие меры длины).
Хозяйственная
деятельность Калималы осуществляется в трех сферах: крупная
международная
торговля, банковское
дело и производство. Прежде всего она специализировалась на ввозе
фландрских, голландских и брабантских сукон; их цех покупал на
ярмарках в Шампани, затем подвергал тонкой обработке и окрашиванию в
мастерских Флоренции с помощью красителей, в частности квасцов,
привозившихся с Востока. Сукна высокого качества экспортировались во
все страны Запада (в , том числе во Францию и Германию) и на Восток,
где их обменивали на специи и красители. Но Калимала не
ограничивается торговлей сукнами. Она торгует практически всем, в
том числе экзотическими товарами (специями, благовониями,
изысканными тканями, украшениями), — всем тем, что относится к
крупной торговле и производству. Что касается банковской
деятельности, то она имела тенденцию к постоянному росту. Начав с
ростовщичества (пока от нее не отделился цех Камбио), Калимала,
пренебрегая запретом Церкви, постепенно переходит к ссудным
операциям (от 30 до 100% годовых, в среднем 40%) и через несколько
десятилетий становится одним из крупнейших банковских домов Италии.
В середине
XIII
века она объединяет в своем составе 80 могущественных компаний,
среди ее членов семьи, вершившие исторические судьбы Флоренции на
протяжении столетий: Ач-чайюоли, Адимари, Альберти, Амидеи, Альбицци,
Антинори, Барди, Каппони, Черки, Кавальканти, Черретани, Даванцати,
Фрескобальди, Джанфильяцци, Моцци, Пацци, Перуцци, Портинари, Пуччи,
Ридольфи, Риччи, Скали, Содерини, Строцци, Спини, Торнабуони,
Тосинги, Убальдини, Валори, Веттори, Виллани... Эти компании
включают в свой состав разное количество членов; построенные на
семейной основе, они носят имя доминирующего семейства или клана.
Банкиры Калималы составляют серьезную конкуренцию сиенским
банкирам, ссужая капиталы папам римским, от имени которых собирают
десятину по всей Европе, и светским правителям (в частности, королям
Неаполя и обеих Сицилии), из владений которых вывозят зерно (и
162
даже рабов) и
осваивают соляные и железорудные залежи; вскоре они обращаются к
страхованию купеческих грузов и морских кораблей. Конечно, цех не
избежал потерь: так, в 1291 году Филипп Красивый велел арестовать
всех ломбардцев (как называли итальянцев во Франции); спустя
некоторое время король Англии Эдуард
III
отказался возвращать долг флорентийским банкирам в Лондоне. И
все-таки, имея отделения в Брюсселе, Ипре, Дуэ, в Шампани, в
Центральной Европе, банкиры Калималы остаются одним из столпов
экономического величия Флоренции.
Несмотря на свое
могущество, Калимала вскоре уступит первенство другому цеху —
корпорации Лана. Начав с производства простой шерстяной одежды для
местного рынка, цех спустя некоторое время разбогател, применив
технические нововведения, позволившие производить
высококачественные ткани из шерсти, привозимой из Англии, Фландрии,
Испании, Португалии, Алжира, Марокко и Ближнего Востока. Лана
занялась и торговой деятельностью, вступив в соперничество с
Калималой. К концу
XIII
века Лана превосходит могуществом Калималу. По сообщению хрониста
Виллани, цех владел 300 производственными помещениями и лавками,
обеспечивая работой почти треть трудоспособного населения Флоренции!
В середине
XIV
века, когда Лана уже клонится к упадку (количество мастерских и
лавок сократилось до двух сотен), она производит около 10% всех
сукон, выпускавшихся в Западной Европе. В начале
XIV
века она строит дворец (его и сейчас можно видеть возле собора Ор
Сан-Микеле), символ ее экономического и политического могущества как
еще одного столпа величия Флоренции.
Парадоксально, но ни
Лана, ни Калимала не возглавляют старшие цехи, главным является цех
судей нотариусов4. Возникший, по-видимому, в начале
XIII
века, этот цех объединяет должностных лиц города, роль и значение
которых в повседневной жизни трудно даже представить. Одно
уточнение: судьями называли «всех докторов права, даже если они
163
были адвокатами,
юрисконсультами, арбитрами или в собственном смысле слова судьями в
суде подеста, капитана народа или в других судах»5. Что
касается нотариусов, то их назначают император, папа или их
представители (в частности, пфальцграфы); в интересующую нас эпоху
решение о назначении нотариусов принимает коммуна, присвоившая эту
императорскую прерогативу. Судьи и нотариусы — это интеллектуалы,
получившие основательное университетское образование (как правило,
в Болонье) и хорошо владевшие латынью и литературным итальянским
языком.
Нотариусы служат в
советах Флорентийской республики, в высших магистратах (приоры,
капитан народа, гонфалоньер), в цехах или судебных органах, где
выполняют функции, аналогичные функциям современных секретарей
судов. При случае они могут стать адвокатами или прокурорами,
получать жалованье от истца или в качестве государственного
служащего. Многие, наконец, занимаются частной практикой.
Нотариусы, имеющие высокое жалованье, выступающие посредниками при
рассмотрении частных или публичных дел, пользуются значительным
влиянием и уважением; в соборе Ор Сан-Микеле поставлена статуя их
святого заступника — святого Луки Евангелиста (статуя, которую
можно видеть в соборе в настоящее время, датируется 1562 годом).
Судей и нотариусов
уважали и боялись еще и потому, что они были представителями
аристократии. Их титулы (messere
или
dominus
у судей,
ser
у нотариусов) и одеяние (пунцового цвета мантия, отороченная
беличьим мехом, и колпак из тех же материалов и того же цвета)
придают им весьма внушительный вид, когда они появляются на улице
или исполняют свои профессиональные обязанности. Многочисленные
(согласно Виллани, 600 человек в начале
XIV
века, тогда как врачей не более 60), получившие хорошее
образование, нотариусы сыграли важную роль в итальянской
средневековой культуре6. Благодаря знанию основ
риторики, они были мастерами
164
говорить и писать:
речи по случаю прибытия именитых гостей и официальные акты (письма
коммуны иностранным сеньорам и государям, договора, буллы,
постановления) построены по всем правилам риторических турниров — с
эффектными концовками и другими ораторскими украшениями. Именно их
проза на народном языке задает тон другим писателям. Данте
показывает одного из самых знаменитых нотариусов, Пьера делла Винья,
канцлера и фаворита императора Фридриха
II.
Ослепленный по обвинению в предательстве и заточенный в тюрьму, он в
1248 году покончил с собой (Данте помещает нотариуса во втором поясе
круга седьмого среди самоубийц — Ад,
XIII,
31 и след.). Представлен и учитель Данте, нотариус Брунетто Латини
(Ад,
XV,
22-124). Сохранился весьма лестный отзыв о нем хрониста Виллани: это
был «великий философ и превосходный учитель риторики, в равной мере
наставлявший как в красноречии, так и в сочинении стихов... он дал
образование флорентийцам, научил их ораторскому искусству и науке
управления нашей Республикой». Нотариусами были и поэты —
современники Данте: Джанни Альфани и Чино да Пистойя, которого автор
«Божественной комедии» прославил как величайшего из итальянских
поэтов, воспевавших любовь.
Говоря о старших
цехах, нельзя не сказать пару слов о корпорации врачей и аптекарей,
в которую записался Данте (возможно, около 1297 года), дабы иметь
возможность участвовать в политической жизни. Может возникнуть
недоуменный вопрос: почему именно в этот цех? Наверно потому, что
«изучение медицины во многих отношениях было сродни философии и
риторике, дисциплинам, в которых Данте обладал обширными и глубокими
познаниями».7
Законодательство о
труде
Цеховая организация
ремесла имела многочисленные последствия. Первое: «цехи являлись
привилегированными корпорациями, представляя собой
165
аристократию в мире
труда»8. А где аристократия, там иерархия. Кроме того,
эта организация неотделима от подлинной социальной сегрегации,
проявления которой двояки: с одной стороны, многие ремесла
считаются недостойными иметь цех, с другой — члены одного и того же
цеха неравноправны Из цеховой организации, городской по своему
характеру, полностью исключены деревенские жители Наконец, эта
система стесняет как трудящихся, так и работодателей, устанавливая
для них многочисленные запреты.
Неполноправность
некоторых ремесел, известная нам по исследованиям Ж. Ле Гоффа, имела
целый комплекс застарелых причин (как религиозных, так и
экономических), переживших и экономический переворот конца
XIII
века, и возвышение буржуазии Так, одной из первых мер, принятых в
ходе восстания чомпи 1378 года, станет увеличение количества
младших цехов с четырнадцати до семнадцати. Весьма показательно,
что это расширение цеховой системы было поставлено под вопрос, как
только буржуазная реакция одержала верх над чомпи.
Внутрицеховое
неравенство находит выражение в строгой иерархической структуре:
мастера (maestri,
magistri)
— подмастерья (socii,
laboranti)
— ученики (discipuli).
Более того, неравноправны и сами мастера (в отличие от прежних
времен): одни пользуются всей полнотой прав, другие — лишь их частью
(цирюльники по отношению к медикам, художники по отношению к
аптекарям); в цеховые советы выбирают ограниченное число
представителей. Во времена Данте эта дифференциация проявляется
слабо, позднее, в
XIV
и
XV веках, она
усилится Кроме того, основных прав лишены все категории наемных
работников. Так, «подсобные работники) (sottoposti)
текстильных корпораций не имеют никакой собственности, кроме своих
рабочих рук, им отказано в праве на объединение, собрания и даже на
оказание взаимопомощи.
Размер заработной
платы устанавливается произвольно — хозяевами, без какого бы то ни
было согла-
166
сования с наемными
работниками. Более того, чтобы пресечь патерналистские
поползновения отдельных хозяев, установлен максимальный размер
заработной платы для всех членов цеха. Запрещены «картели» и
монополии, нечестная конкуренция и конкуренция как таковая. Короче
говоря, перед нами протекционизм в его наиболее последовательной
форме. Целая агентурная сеть помогает консулам поддерживать
дисциплину, пресекая любые попытки подрывной деятельности.
У этой системы есть и
положительные черты. Прежде всего уважение к честному труду: вся
продукция должна отмечаться своего рода «знаком качества». Обман
преследуется, осуществляется дотошный контроль с целью пресечения
незаконной прибыли и превышения установленных тарифов. Сама
нравственность находится под контролем: азартные игры членам цеха
запрещены — и в городе, и за его пределами. В стремлении сохранить
добрые нравы и обычаи доходят до того, что запрещают гражданам,
отправляющимся в дальние края, вступать там в брак.
Эта корпоративная,
крайне жесткая система обладает бесспорным полицейским аспектом:
существует должность «чужеземного чиновника» (ufficiale
straniero),
назначавшегося из числа иногородних нотариусов: он следит за
неукоснительным соблюдением цеховых статутов. Чужеземному чиновнику
хорошо платят, он опирается на поддержку целого штата охранников и
тайных агентов, выслеживает, не проводятся ли собрания, не создаются
ли ассоциации и общества взаимопомощи (все это запрещено, карается
денежными штрафами и тюремным заключением). Дойдет до того, что с
1356 года начнут применять наказание в виде отсечения правой руки и
даже головы за неуплату наемным работником долга своему хозяину!
Хозяин, вызвавший подозрение «чужеземного чиновника», может
апеллировать к консулам цеха; наемный работник совершенно беззащитен
перед его обвинениями и приговорами.
167
Такова цена, которую
предприниматели Флоренции были готовы платить за недопущение
общественных беспорядков. Но приходилось бороться и против
иностранной конкуренции, равно как и против репрессивных мер со
стороны конкурирующих городов и государств. С этой целью в 1308
году была создана специальная организация, Мерканция (буквальное
значение итальянского слова
mercanzia
— «торговля»), точнее
Universitas
merсаtorum
et
artium
civitatis
Florentiae
(Объединение купцов и цехов города Флоренции). Сформировавшееся на
основе пяти старших цехов, это объединение позднее стало называться
также
Ufficio
della
Mercanzia
или
Tribunale
di
Mercanzia.
Мерканцией руководит чиновник из числа иногородних, которому
помогают пять, а потом шесть советников (по одному на каждый из
старших цехов и один на все младшие цехи вместе взятые; попутно
отметим эту вопиющую диспропорцию между старшими и младшими цехами).
Основная задача объединения состоит в защите интересов флорентийских
купцов за пределами города. Оно также пресекает мошенничество,
разбирает тяжбы между ремесленниками, добивается выполнения решений
цеховых консулов (избрание которых оно само же и контролировало),
начинает процедуру банкротства. С 1359 года Мерканция размещается в
собственном дворце на площади Синьории. У нее есть собственная
полиция и тюрьма, она проводит допросы, в том числе с применением
пыток. Сфера ее компетенции распространяется на пути сообщения,
сбор дорожных и мостовых пошлин, на фрахт. Она надзирает за
цеховыми консулами во время их пребывания вне города. Короче
говоря, с 1318 года объединение становится своего рода трибуналом
по вопросам коммерции, его юрисдикция распространяется на всю
крупную флорентийскую торговлю. Объект восхищения и подражания в
Италии и других странах (в частности, во Франции), Мерканция
венчала собой всю цеховую систему, регулятором и судьей которой
являлась.
168
Глава третья
Торговля,
промышленность и банки
Деньги
До 1237 года
флорентийцы, не имевшие собственной денежной единицы, пользовались
пизанской маркой. Успехи в ремесле и торговле, сделавшие необходимым
создание собственного банка, обусловили и появление сложной денежной
системы на основе золотого флорина1.
В ее основе — динар (danaro),
«одновременно и первая единица системы счета денег, и наиболее
древняя их разновидность»2. В нем 1,76 грамма серебра
950-й пробы. Его реальная стоимость обнаружится лишь в 1321 году с
появлением
picciolo
или
picciolo
nero,
содержавшего в основном медь и малую долю серебра, ставшего самой
мелкой монетой, находившейся в обращении в
XIV
веке. Оставаясь стабильным на протяжении десятилетий, динар будет
девальвирован лишь в конце
XIV
века. Во времена Данте его стоимость постоянна, он находится в
обороте. Один динар равнялся 1/12 солида, или 1/240 лиры.
Grosso
— монета почти из чистого серебра, стоит 12 динаров и применяется
при совершении крупных торговых сделок. Однако ее жизнь оказалась
короткой: в 1306 году ее заменяет
popolino,
равнявшийся 24 динарам; на несколько лет он становится самой
распространенной денежной единицей. Примерно в то же время
появляются монеты
grosso
da
sei,
grosso
da
venti и
grosso
da
trenta,
стоившие, соответственно, 6, 20 и 30 динаров. Так было во времена
Данте. По мере того как серебро становится все более редким
металлом, на первое место выходит золото, из которого начинают
чеканить флорины. В эпоху же Данте, еще раз отметим, динар остается
наиболее популярной серебряной монетой, которой пользуются в
повседневной жизни, расплачиваются в лавках, в частности при покупке
продуктов.
169
Серебряный флорин
известен с 1182 года. Тогда он стоил 12 динаров и назывался также
grosso.
С 1252 года чеканка серебряного флорина была прекращена, ему на
смену пришел золотой. Именно этот год открывает историю самой
знаменитой флорентийской монеты — золотого флорина, символа
экономического могущества города и гордого вызова конкурентам
(прежде всего Генуе и Венеции, монеты которых до того времени
господствовали на внутренних и внешних рынках). Золотой флорин
номинально равен 24 каратам, весит 3,54 грамма и стоит 20
grossi
(240 динаров). На лицевой стороне изображен святой Иоанн Креститель,
на оборотной — цветок лилии. Золотой флорин, можно сказать, стал
официальной денежной единицей Флоренции.
Стабильный в течение
всего
XIII
и почти всего
XIV
века, золотой флорин быстро становится денежным эталоном, причем не
только в Италии, но по всему средневековому Западу. Образно
выражаясь, это доллар Средневековья. Его используют представители
самых различных общественных и профессиональных групп (мясники,
торговцы и т.д.), состоятельные частные лица (нотариусы, врачи,
школьные учителя). Подделка золотого флорина карается сожжением на
костре. Данте поместил в «Ад» фальшивомонетчиков, наказав их
водянкой:
Водянка порождала в нем застой
Телесных соков, всю его середку
Раздув
несоразмерно с головой.
И он,
от жажды разевая глотку,
Распялил губы, как больной в огне,
Одну
наверх, другую к подбородку.
(Ад,
XXX,
52-57)
Изготовление золотых
флоринов — предмет особых забот, оно доверено двум должностным
лицам, монетным мастерам (domini
monete или
Maestri
di
Zecca),
избиравшимся сроком на шесть месяцев из представителей цехов
Калимала и Камбио. Монетные мастера несли персональную
ответственность
170
за качество монеты (на
каждый флорин они ставили эй собственный знак: изображение фрукта,
цветка, короны или просто точку). Эмиссия достигала 400 тысяч монет
в год, «а в первые четыре года
XIV
века нормой чеканки, по оценочным данным, было 50 тысяч монет
ежегодно»3. На монетном дворе (Zecca),
располагавшемся рядом с Дворцом приоров, трудилась дюжина золотых и
серебряных дел мастеров, обязанных строго соблюдать чистоту металла
и качество гравировки. Кроме того, по инициативе Джованни Виллани
(известного хрониста), в 1316 году исполнявшего должность монетного
мастера, начали вести
fiorinaio,
своего рода официальный альбом, в котором хранился экземпляр каждой
чеканки с указанием имени гравера и приложением личного знака
контролера. Одно это показывает, сколь большое значение придавали
флорину граждане Флоренции. Впрочем, Данте не разделял этого
отношения к официальной флорентийской монете, рассматривая ее как:
...проклятый цветок,
Чьей
прелестью с дороги овцы сбиты.
(Рай,
IX,
130-131)
Широкое применение
флорина и прочих монет, о которых говорилось выше, не отменяло
использования старых денег. Прежде всего лиры (libbra,
libra,
lirа),
которую не следует путать с единицей веса (libra,
фунт). Эта серебряная монета, введенная в обращение Карлом Великим в
конце
VIII
века, в течение столетий оставалась «основной единицей новой
денежной системы, даже если она в действительности превратилась в
монету-фантом, поскольку прекратилась ее чеканка»4. Во
времена Данте лира скорее единица счета, нежели реальная монета,
равняется 20 солидам (soldo).
Солид, в свою очередь, также является не реальной монетой, а
единицей счета, и равняется 12 динарам. Так, при заключении крупных
сделок счет ведут на лиры и солиды: «вместо того, чтобы говорить 14
412 динаров, можно сказать 60 лир и 12 динаров, а еще лучше — 60 лир
и один солид»5. Кро-
171
ме того, на территории
Флорентийской республики находятся в обращении монеты других городов
— Сиены, Вольтерры, Кортоны, Неаполя, Венеции и даже французские
деньги, причем их суммарная доля в денежном обращении существенна
(около 30% в 1296 году)6.
Единицы мер и весов7
Самые распространенные
единицы веса —
grano
(гран, для взвешивания драгоценных металлов, 9,6 3 миллиграмма),
libra
(фунт, около 339,50 грамма, в Венеции 301, а в Генуе 317 граммов) и
oncia
(унция), равняющаяся половине фунта.
У каждого города свои
единицы измерения. Так, мерой зерновых служил
staio
(четверик, аналогичный французскому сетье), деревянный сосуд
цилиндрической формы с обручами, вмещавший в себя около 45 фунтов
или 15,360 килограмма пшеничного зерна, а если насыпали «с верхом»,
то и все 52 фунта (17 килограммов). Эти цифры со временем (иногда в
течение одного и того же года) или в разных местах менялись.
Традиционной мерой растительного масла служит
orcio
(по-итальянски «глиняный кувшин»), вмещавший в себя в середине
XIV века около
29 килограммов или 1/12 коньё масла. Коньё был старинной мерой
вина, использовавшейся оптовиками; он равнялся 10 бочонкам
примерно по 45,6 литра, то есть 456 литрам (или, по мнению
некоторых исследователей, 407 литрам). Для розничной продажи вина
используются кварта (1/100 коньё, соответственно, 4,5 или 4,07
литра), метаделла (1/400 коньё), меццетта (1/800 коньё) и меццина
(1/25 коньё), служащая также мерой растительного масла. Однако эти
меры варьируются от города к городу.
Из мер длины упомянем
локоть (braccio),
равнявшийся 0,58 метра, канну (canna),
около 2,33 метра (эталоном служила канна цеха Калимала), пядь (pied),
около 0,38 метра, стайоро (staioro)
для измерения площадей (один стайоро равняется участку зем-
172
ли, который можно было
засеять одним стайо пшеницы, и катасту (catasta),
единицу измерения объема древесины, в частности дров, 4,77
кубометра.
Новые банковские
операции
Одним из наиболее
замечательных нововведений в этой области в конце Средних веков был
вексель. Обмен монет непосредственно из рук в руки в городе не
представляет собой каких-либо неудобств, если не принимать во
внимание их веса. Перевозка же денег требует времени и сопряжена с
большим риском, учитывая опасности на дорогах в Средние века.
Меняла, положим, должен терпеть, это его профессия8. Но
купец и промышленник испытывают потребности в банковском
инструменте, который бы позволил избежать риска. Таким инструментом
и стал вексель, изобретенный в Генуе и получивший применение во
Флоренции в начале
XIII
века. Сначала это нотариальный акт, удостоверенный при свидетелях (lettera
da
pagamento,
платежный документ), отказ платить по нему карается штрафом в
двойном размере указанной в нем суммы. Вот что такое вексель и в чем
его смысл: «Соглашение, по которому плательщик [...] выдает
определенную сумму денег получателю [...], получая взамен платежное
обязательство на срок (кредитная операция), по которому можно
получить в другом месте и другой монетой (вексельная операция).
Таким образом, обменный контракт порождал кредитную и вексельную
операции, неразрывно связанные друг с другом»9. Возьмем
примеры из истории Флоренции той эпохи. «Пьеро Адатти и Чие со
Старого рынка должны дать 433 флорина по письму, кое предъявлю им я,
прибыв из Сиены, из доли Бьяджо Риньери и Чие по 61 лире, 15 солидов,
4 динара
grosso
da
venti и
двенадцать динаров
spiccioli,
которые я дал в Сиене упомянутым Бьяджо и Чие и для него [Пьеро
Адатти] Дельфино д'Ареццо»10. Другой пример, относящийся
к более позднему времени (1392 год), когда использование векселей
уже получило широкое распространение: «Во имя Бога,
173
шестого февраля 1392
года. Заплатите по этому письму Никколо да Уццано 103 флорина, 12
солидов, 6 золотых динаров взамен 100 золотых флоринов, полученных
здесь от Никколо дель'Аманато, Тано да Пиноццо и Чие; заплатите в
надлежащее время и внесите эту сумму в собственный счет Франкеско.
Да хранит вас Христос. Для Франкеско и Манно и Чие, Пиза. Принято
7 февраля 1392 года. Уплачено 10 февраля 1392 года»11.
Вексель отвечал
четырем требованиям купца, открывал перед ним четыре возможности:
а) платежное средство по коммерческой операции; б) средство
перевода капитала в места, где используются другие денежные
системы; в) источник кредита; г) получение финансовой прибыли (игра
на разнице обменных курсов в разных местах). В результате помимо
обеспечения основных коммерческих операций купец мог получать от
векселей и прибыль12.
Хотя имеющиеся в нашем
распоряжении документы относятся к более позднему периоду, нежели
интересующая нас эпоха, скажем несколько слов о другом важном
банковском нововведении — о чеке (assegno
bancario).
Вот один пример: «Парадзоне, выдай Арриго из Вициньяно 3 лиры и 10
солидов. Выдай также Белласте из Пистойи 30 флоринов. Арриго да
Креспина»13.
К эпохе Данте
относится внедрение во Флоренции системы двойной бухгалтерии, для
которой характерно параллельное ведение записей дебета и
наличности14. Первые случаи ее применения известны с
конца
XIII
века. Если прибавить операции по страхованию морских судов (пример
которого подавала Генуя), засвидетельствованные во Флоренции в
начале
XIII
века, а в начале
XIV
века ставшие предметом регулярной деятельности цеха Калимала (с
агентствами во Франции и в Провансе), и если вспомнить также о
фрахтовании или найме судов и о страховании жизни (с 1339 года), то
«с полной уверенностью можно поддержать мнение тех, кто считает, что
капиталистическое предпринимательство сделало во Флоренции свои
первые шаги»15.
174
Лавки и мастерские
Флоренция времен
Данте, вне всякого сомнения, — ин из наиболее развитых торговых и
ремесленных центров Европы. В отличие от нашего времени, когда
заводы располагаются в промышленных зонах на окраинax
городов, ремесло и торговля были сосредоточены тогда в самом центре
Флоренции. Размер ремесленных мастерских (боттег) оставался
скромным. Столь же скромными были и торговые предприятия — лавки. В
начале
XIII
века во Флоренции около 300 мастерских цеха Лана, в совокупности
производящих около 300 тысяч кусков ткани в год. Эти 300 мастерских
дают средства к существованию примерно 30 тысячам работников обоего
пола (причем доля женщин значительна), приходящим на работу из
пригородов, удаленных на несколько километров от Флоренции (больше
половины занятых в производстве не являются жителями города). Между
тем появляются крупные предприятия, например, основанные Фр. Датини
в Прато. Постоянный персонал наемных работников не превышает здесь
восьми человек, да и работают полный рабочий день не все из них, но
с учетом субподрядчиков и посредников такое предприятие обеспечивает
работой более 1000 человек16. Оптовая торговля
концентрируется на двадцати складах (fondachi)
цеха Калимала, в самом сердце города. К ним следует добавить около
сотни лавок аптекарей и бесчисленное множество точек розничной
торговли (продавцов галантереи, сапожников, бакалейщиков,
молочников).
Весьма живописны лавки
розничной торговли. У каждой своя эмблема, нарисованная или
высеченная из камня («лев, орел, единорог, волк, лиса, кошка,
свинья, леопард, пантера, верблюд, медведь»17). Мосты (и
не только, как в наши дни, Старый мост) сплошь покрыты лавками и
мастерскими, построенными из дерева (лишь в середине
XIV
века их заменят каменные строения). Живописно и внутреннее убранство
лавки: товар (например, сукно) подвешивают на крючьях к деревянным
поперечинам, выкла-
175
дывают на прилавок,
делящий лавку пополам, или выносят на улицу, под навес, защищающий
от дождя Многие ремесленники работают прямо на улице, под тентом или
навесом- мясники, кузнецы, цирюльники, писцы и прочие. Тротуаров не
существует, сточные воды свободно текут посреди улицы, по которой
едут верхом на конях знатные аристократы, идут со своими ослами,
мулами и тачками крестьяне. Летом женщины ткут прямо на улице — не
для себя, но выполняя заказ какой-нибудь мастерской Короче говоря,
на улице постоянное оживление, и лишь зимние морозы или проливные
весенние и осенние дожди могут на время разогнать всех по домам
Уличная жизнь полна событий: то гонятся за карманным вором, то
пробегает перепутан ный осел или мул, то проходит торжественная
процессия или, что случается нередко, мрачный кортеж, сопровождающий
осужденного на казнь, на пытку или к позорному столбу. Чтобы лучше
представить себе, сколь оживленными и заполненными людьми были улицы
Флоренции, вообразите, как въезжает в город царственная особа или
проходит торжественная церемония вступления в должность крупного
чиновника.
Таким образом, в самом
сердце города кипит торговая и ремесленная жизнь, в том неразрывном
единстве с жизнью населения, которое столь типично для Средних
веков.
Компании
От живописных картин
вернемся к структурам промышленности и торговли, поговорим о
компаниях. Они объединяют несколько компаньонов вокруг одного
большого семейства18. Как правило, эти компаньоны
(максимум человек двадцать) связаны узами родства, но в компанию
могут войти и посторонние для семейного клана люди. «Эти сообщества
зиждились на договорных началах, объединявших их членов лишь для
одной коммерческой операции и на ограниченный срок Однако
возобновление, как
176
обычно бывало,
некоторых из этих контрактов, участие в экономической деятельности
под именем одного и того же предприятия, обладавшего значительными
капиталами, создавали деловые связи вокруг нескольких человек и
придавали стабильность организации, изначально временной,
создававшейся для реализации одного проекта»19.
Эти компании,
названные по имени главного семейства, «господствуют в определенном
секторе и втягивают в свою орбиту средние, а через них и мелкие
предприятия, создавая условия для их развития»20. Среди
них встречаются славные имена пополанов и грандов (Скала, Спини,
Моцци, Веллути, Фрескобальди, Черки, Барди, Францези, Перуцци,
Аччайюоли, Буонаккорси, Альберти21). Их узнают по
торговым знакам, они имеют обширный персонал и получают (в эпоху
Данте) большие барыши; но они подвержены воздействию экономической и
политической конъюнктуры. Эти «колоссы на глиняных ногах» в начале
XIV века
сконцентрировали в своих руках «все или почти все доходы казны
Английского королевства»22. Однако Фрескобальди, Барди и
Перуцци (именно о них идет речь) связали свою судьбу с
превратностями судьбы королевства, что стало причиной их краха в
40-е годы
XIV
века при английском короле Эдуарде
III.
Глава четвертая
Зарплата и цены
Зарплата
Если верить некоторым
историкам, то уровень жизни наемных работников во Флоренции
XIV
века был близок к нищенскому, а век Боккаччо ознаменовался его
дальнейшим снижением1. Однако недавнее исследование
уточняет эти оценки2 . К сожалению, оно относится к более
позднему, нежели эпоха Данте, периоду. Но содержащиеся в нем
сравнения с
177
Флоренцией времен
Данте позволяют лучше осветить проблему.
Используем данные
исследования излюбленной историками категории — строительных
рабочих. Хотя выплата жалованья производится по субботам, труд
оплачивается поденно (a
giornata).
Заработная плата дифференцирована. Плотник-столяр (maestro
di
legname),
кровельщик (copritore
di
tetti),
каменщик (maestro
di
cazzuola) и
каменотес (maestro
di
scalpello)
зарабатывают больше подручного рабочего (manovale).
Их дневной заработок в 1286—1288 годах в среднем составляет пять
солидов (до восьми солидов в 1326—1332 годах), тогда как подручный
рабочий в 1286—1289 годах получает лишь два солида и четыре динара в
день (в 1326—1332 годах его ежедневный заработок не превышает
четырех солидов). Садовник (другая показательная категория
работников), работающий на тот же госпиталь при Санта-Мария
Новелла, получает не больше подручного рабочего. Зато ткач (рабочая
аристократия Флоренции, города, специализирующегося на производстве
сукна) может заработать от семи до восьми солидов в день3.
Эта значительная
разница в оплате труда (подручный рабочий получал вдвое меньше
плотника и каменщика) усугубляется тем, что занятость
мастера-каменщика более стабильна, чем занятость подсобного
рабочего или садовника.
Цены
Чтобы оценить уровень
жизни трудящихся во Флоренции времен Данте, рассмотрим, помимо
зарплат, цены на основные товары повседневного спроса: хлеб, мясо и
т. п. «Зерновые, прежде всего пшеница, составляли во Флоренции
основу питания»4. Максимальная цена на пшеницу в 1326—
1339 годах достигает почти 16 солидов за сетье. Если предположить,
что весь заработок уходит на покупку хлеба, то холостой садовник со
средней зарплатой может потребить 2 килограмма 860 грам-
178
мов пшеницы в день,
вполне достаточно. Если садовник имеет семью из четырех человек, то
при средней зарплате он живет впроголодь: даже максимальная зарплата
позволяет ему питаться лишь условии предельного урезания всех прочих
статей семейного бюджета5. Если исходить из того, что в
году было 280 рабочих дней, то в 1289—1293 годах бюджет обеспеченной
семьи из четырех человек должен был составлять 134 солида в месяц.
Таким образом, «в 1289— 1293 годах даже самые высокооплачиваемые
женатые мастера (месячный заработок не менее 110 солидов) не могли
обеспечить уровень жизни зажиточной семьи. Но при этом, по крайней
мере, они могли улучшить свое жилище, купить праздничную одежду и
даже, при желании, несколько ограничив себя в питании, отправить
сына в школу»6.
Богатые
Положение буржуазии (popolo
grasso),
разумеется, гораздо лучше. Так, с января 1290-го по декабрь 1293
года семья Амманати истратила 87 лир, 8 солидов и 11 динаров, из
которых на питание ушло 48 лир, 13 солидов и 6 динаров, чуть больше
половины7. Контраст с типичным бюджетом садовника, весь
заработок которого (даже в самые лучшие годы) уходит на то, чтобы
плохо питаться, плохо одеваться и еще обогревать свое жилище,
очевиден. Поднимемся по социальной лестнице, рассмотрим бюджет
банкира Перуцци. В 1309 году, ведя обычный для него образ жизни, он
истратил 933 лиры. В 1313 году его общий бюджет составил 3025 лир, а
в 1315-м — 3659 лир8. Правда, речь здесь идет о трех
семьях Перуцци, живших под одной крышей. Из общего бюджета в 3659
лир в 1325 году Перуцци потратили на питание 1670 лир. Таким
образом, больше половины ушло на другие статьи расходов. Так, 87 лир
заплатили за лошадь, 36 лир потратили на жонглеров, шутов и прочие
увеселения. Что касается семейства Барончелли, компаньонов Перуцци,
то они были в со-
179
стоянии заплатить 37
лир и 14 солидов некоему посреднику, устроившему брак их сестры:
«Этой суммы хватило бы семье из двух человек среднего класса жить в
течение года»9. Те же Перуцци в
XIV
веке платили 30 лир в год одному из своих старших мастеров, а у их
главных конкурентов, семейства Барди, заработки занятых на
производстве варьировались от 65 до 450 флоринов в год10.
Бедность и нужда
Для лучшего понимания
проблемы важно сравнить заработную плату нескольких категорий. К
сожалению, наши источники чрезвычайно скудны. Рассмотрим, однако,
пример. Выше мы показали, что в последние годы
XIII
века месячный заработок высоко оплачиваемого мастера-каменщика
составлял около 110 солидов. Мы знаем, что это была
привилегированная категория работников со стабильной занятостью;
каменщики меньше других зависели от колебаний конъюнктуры. 110
солидов в месяц дает 1320 солидов в год. Одна лира равнялась 20
солидам, следовательно, годовой заработок составлял 66 лир. Итак,
мастер-каменщик, глава семьи из четырех человек, имеет со своими 66
лирами годовой доход, составляющий 5% от годового дохода семейного
клана Перуцци — 1219 лир.
Понятно, что почти
весь заработок строительного рабочего уходил на питание. В месячном
бюджете работников физического труда 1289—1293 годов на питание шло
более 3/4 всех средств; оставшаяся четверть тратилась на покупку
обуви, одежды, использование инструментов. Положение семьи из
четырех человек удручает еще сильнее: 4/5 заработка уходит на
питание, остальное — на квартиру и одежду, и лишь 2 солида «на
прочее»: с одной стороны, это неизбежные расходы (уход за детьми,
налоги), с другой — затраты на развлечения11. Таков, с
позволения сказать, достаток семьи из народа! Лишь холостые,
молодые, физически здоровые люди, занятые в привилегированном
секторе (например, на стройке),
180
в хорошие времена
(когда нет голода, эпидемии, войны, гражданских смут) надеяться на
нечто близкое к достатку. У отцов многодетных семей такой надежды
нет. Правда, в первые десятилетия
XIV
века эта ситуация немного улучшится.
Мы говорим о
привилегированных категориях работников! Если обратиться к другим
секторам, то картина будет более мрачной. Нам предстоит встретиться
нуждой — во всех ее ипостасях. В рассматриваемый период (1289—1293
годы) 27% наемных работников, отцов семейств, должны «тратить на
белый хлеб все или почти все деньги, предназначенные на питание». А
13% «не могут себе позволить есть белый хлеб, поскольку на него не
хватило бы всего их заработка»12.
Впав в бедность,
флорентиец времен Данте вынужден прежде всего сократить расходы на
питание, с белого хлеба перейти на серый, придерживаться меню, в
котором преобладает хлеб, отказаться от мяса и овощей. Затем он
должен урезать расходы на одежду, обувь, отопление. Он вынужден
залезать в долги, чтобы оплачивать квартиру, или не платить вообще,
подвергая себя угрозе оказаться в тюрьме в качестве несостоятельного
должника. Если обстоятельства не меняются к лучшему, он заболевает,
или случается неурожай — бедняга опускается до положения нищего,
выживающего благодаря бесплатным обедам. Больше поражает то
обстоятельство, что, в отличие от нашего времени, бедняками являются
не жертвы безработицы или профессиональные нищие, а отцы семейств,
занятые полный рабочий день! Если оценивать их положение с точки
зрения современной социологии бедности, перед нами босяки — но при
всем том это наемные работники, получающие зарплату! Это не
маргиналы, не абсолютные бедняки, лишенные всего, кроме лохмотьев,
живущие в трущобах на подаяния, монастырскую помощь, пожертвования
светских и религиозных обществ, а трудящиеся. Недоедать стало для
них правилом. И по этому правилу живут значительные категории
населения: в 1290 году около 20% семей! То, что сегодня мы считаем
разумным минимумом, гарантированным в большинстве
181
индустриально развитых
стран даже в период мирового экономического кризиса, а именно,
достойное жилье, одежда среднего качества, достаточное питание, во
Флоренции времен Данте, одном из экономических центров Запада,
остается идеалом, достижимым лишь для занятых в привилегированных
отраслях хозяйства. Но и они находятся под постоянной угрозой
экономической депрессии, голода, эпидемий, войн или даже просто
болезни или рождения слишком большого количества детей. Даже если не
изображать положение трудящихся в этом богатом городе исключительно
в черном цвете (картина, которую нередко можно встретить в
специальной исторической литературе), их жизнь далека от идиллии.
Описание нужды и
бедности не будет полным, если не вспомнить о беднейших среди
бедных — о нищих. Хороший год или плохой, во Флоренции при жизни
Данте всегда было множество нищих. Как вез де и как во все времена,
среди них, разумеется, было немало «профессиональных» нищих:
закоренелых бездельников, лишенных корней, всякого рода
маргинальных элементов, уродов, появившихся на свет по капризу
природы (вроде Квазимодо из романа Гюго), и прочих. Но, в отличие от
Парижа времен Гюго, во Флоренции поры Данте не было Двора чудес, где
подобные Квазимодо маргиналы могли бросать вызов законам и правилам
приличия. Флорентийские торговцы, питавшие благоговейное уважение к
труду и порядку, этого не потерпели бы. Нищие здесь подвизаются на
улицах, перекрестках, у входа в церкви и монастыри. Иногда нищета
имеет облик, не лишенный достоинства: солдаты, покалеченные на
войне, жертвы жестокого правосудия или несчастных случаев на
производстве; трудящиеся, честные и трудолюбивые, но ставшие жертвой
болезни или экономического кризиса; крестьяне из контадо, бежавшие
в город, спасаясь от бесчинств чужеземных войск; бывшие
заключенные, осужденные по политическим обвинениям или за долги и с
трудом вырвавшиеся из страшной тюрьмы Стинке в состоянии полного
упадка физических сил, а потому не способные немедлен-
182
но приступить к
работе. Случалось нищенствовать и мелким внецеховым ремесленникам и
торговцам, у которых пожар уничтожил лавку или мастерскую. Нет ни
социального страхования, ни системы взаимопомощи, к которым они
могли бы прибегнуть в своем несчастье. Вот и приходится побираться
ради куска хлеба или миски похлебки, ночевать в портиках церквей,
развалинах домов или трущобах, лепившихся к городской стене. Такова
повседневная жизнь . Когда же случались неурожаи, гнавшие крестьян
прочь от бесплодных полей; эпидемии, заставлявшие их бежать в город
в надежде найти защиту от несчастья; войны, уничтожавшие дома,
урожай и колодцы, — тогда количество нищих резко возрастало. Так, в
1330 году оно увеличилось, по свидетельству хрониста Виллани, с
одной до семнадцати тысяч! Обратим внимание на эту цифру: семнадцать
тысяч нищих в городе с населением сто тысяч человек! Но флорентийцы
справлялись с этой напастью13. Правда, в обычное время
долгосрочных мер не принимают. В 1289 году коммуна выделяет 2 тысячи
лир для оказания финансовой помощи бедным. Эта сумма, достаточно
большая для одной тысячи нищих, не меняется в течение многих лет,
несмотря на порчу монеты, рост цен и заработной платы14.
Означает ли это, что количество нищих в городе уменьшилось? Едва
ли. В действительности нежелание города-государства решать проблему
компенсируется деятельностью светских и религиозных братств.
Особенно усердны во вспомоществовании бедным, нуждающимся, жертвам
экономического кризиса монастыри, а также храм Ор Сан-Микеле: они
утоляют их голод регулярными раздачами продовольствия и милостыни.
Организация столь хороша, что, например, Ор Сан-Микеле распределяет
своего рода карточки (polizze),
предварительно выявив наиболее нуждающихся (в частности, вдов с
детьми)15. Такая помощь, надо полагать, была достаточной:
во Флоренции времен Данте не отмечены ни социальные потрясения, ни
сколько-нибудь значительные волнения бедноты. Для города торговцев и
банкиров, знавших, что такое труд, это немалая заслуга.
183
